Эксперт высказал свое мнение для программы «Чё» — совместного проекта телекомпании НТН24 и Тайги.инфо. Воспроизводим комментарий Кузнецова (после заявления Александра Караськова) без купюр.
У истории, которая разворачивается вокруг Национального исследовательского центра имени Мешалкина, действительно, очень много общего с историей НИИТО, которая длится уже больше 1,5 лет. И в том, и в другом случае ключевую роль сыграли претензии к политике закупок, которые совершали эти медицинские учреждения. И НИИТО, и клиника Мешалкина — это крупные предприятия в сфере здравоохранения. Я не случайно употребляю термин «предприятия» — там достаточно много коммерческих вопросов, помимо собственно государственных.
И то, как эти клиники развивались последние десятилетия, конечно, показывало всем сторонним наблюдателям, что внутри есть достаточные денежные потоки, которые каким-то образом осваиваются. И, соответственно, могли будоражить воображение идеей, что поосваивать эти потоки можно было бы еще каким-нибудь образом. Например, не строить новые корпуса, не приобретать новое оборудование, а направить их на какие-то другие цели. Либо, точно так же, строить новые корпуса, но с привлечением других подрядчиков, на других условиях. Вариантов могла быть масса.
А если вернуться к этому общему истоку, то речь о претензиях в части государственных закупок. И здесь есть тонкий момент. У нас, действительно, ведется, по крайней мере, на словах, очень активная государственная политика по борьбе с картелями, со сговорами на государственных тендерах. И в Уголовном кодексе есть специальная статья 178, которая посвящена непосредственно нарушениям в сфере конкуренции. Но эта статья очень сложная. Для работы с ней нужны сыщики очень высокой компетенции. И насколько там убедительна по сбору и убедительности доказательная база, настолько же там сравнительно мягкое наказание.
Поэтому на примерах НИИТО и клиники Мешалкина мы видим, что преступления, которые лежат именно в плоскости борьбы с картелями, по факту превращаются в предъявление обвинений в мошенничестве. А это уже другая статья. Там гораздо жестче сроки, и это дает возможность следователям требовать заключения подозреваемых, обвиняемых в СИЗО на время предварительного следствия. С антикартельной, 178-й, статьей это было бы гораздо сложнее.
Всем понятно, что когда обвиняемый оказывается в СИЗО, он, с одной стороны, становится безопасен для следствия, так как не может ни на что повлиять и ничего скрыть, а, с другой стороны, оказывается в таких некомфортных условиях, что это должно активно способствовать тому, чтобы он пошел на сотрудничество со следствием.
Если бы здесь однозначно уголовная борьба за чистоту рядов в руководящем составе медицинских центров национального масштаба велась именно под знаменем борьбы с картелями, «чистых» тендеров, то, наверное, вопросов у общественности было бы гораздо меньше. А сейчас, когда это все переформатируется в борьбу с мошенничеством, звучат обвинения в хищениях на какие-то колоссальные суммы. В случае с НИИТО — более 500 млн рублей, в случае Мешалкина — более 1 млрд рублей.
Важно понимать, из чего они, собственно, формируются. Я не знаком с сутью дела по клинике Мешалкина — каким образом там насчитали, но в истории с НИИТО, например, сумма набежала таким образом, что следствие просто посчитало разницу между ценой, по которой приобретались препараты у фирм-поставщиков, и по которой они были поставлены медицинскому центру. И вот вся эта разница, она пошла в похищенное. Я думаю, что это в принципе исключает саму по себе возможность устанавливать какую-то наценку для компаний-поставщиков. А так ведь не бывает, ведь правда? Должны быть какие-то разумные коммерческие отношения.
© 2024, «Новости на вечер». Все права защищены.
При копировании материалов открытая для поисковых систем гиперссылка на ukkbs.ru обязательна. * 
* XML, HTML