В детстве Мария Радзивил часто подбирала то бездомных котят, то щенков, выхаживала их и пристраивала. Она мечтала однажды найти брошенного ребенка и заботиться о нем. В 2006 году, когда девушке исполнилось 22, они с мужем забрали к себе новорожденного племянника Марии Колю — кровные родители не смогли его воспитывать из-за «сложных жизненных обстоятельств», тогда мальчик чуть не попал в детский дом.
«У меня даже не было никаких раздумий о том, что не закончен институт, и как вообще мы его будем содержать, — вспоминает Мария Радзивил. — Я всегда чувствовала предрасположенность, а еще — страх, что с мамой случится плохое, и я окажусь в детдоме. Всегда казалось, что таких учреждений не должно быть в принципе».
Через четыре года у пары родился сын Степан. В декрете Мария решила заняться волонтерством — так она попала в новосибирский фонд «Солнечный город», который помогает детям, оставшимся без попечения родителей, приемным и попавшим в трудную ситуацию семьям. Девушка приходила в детдома волонтером, водила воспитанников в театры, искала аниматоров. Постепенно ее муж Игорь тоже втянулся и подменял жену, если она не успевала в детдом.
Но Мария хотела усыновить, потому что «поездками детям особо не поможешь». Мешали вопрос с квартирой (семья жила в коммуналке) и сомнения мужа. Радзивил предложила ему оформить гостевой режим, и супругам разрешили привозить к себе на выходные одну девочку. Но позже для нее нашли постоянных опекунов.
«Я понимала, что это лучше для ребенка. Тогда мы решили, что надо восполнить потерю и родить свою девочку, через год у нас появилась Ева, — рассказывает Мария. — После рождения Евы я продолжила ездить по детдомам. И если я была готова к тому, чтобы взять ребенка под опеку, то Игорь не представлял, как с этим справляться».
В 2017 году супруги купили трехкомнатный дом в селе Раздольное, и Мария спросила мужа: «Что сейчас нам мешает забрать хотя бы одного ребенка?» Они решили, что места вполне хватает — так в семье появился Захар. Через год Радзивил сделали пристройку и добавили еще две комнаты. В 2019 году, с разницей в полтора месяца, семья забрала из детского дома Милану и Андрея.
У Андрея — инвалидность по зрению. Мария привезла его с Дальнего Востока, из Биробиджана, который в 4 тыс. км от Новосибирска. Она увидела в соцсетях видеоанкету и поехала, потому что, «когда твой ребенок находится где-то там, никакие километры нипочем».
«Он действительно оказался „наш“, сразу влился, не было жесткой адаптации, сложностей — прекрасный, позитивный, умный мальчик, которым никто не интересовался в детдоме, к нему не пришел ни один кандидат в опекуны только из-за инвалидности. Андрей перенес три операции, остаточное зрение у него сохранилось. Всем возможным ему уже помогли», — отмечает женщина.
В марте 2021 года супруги взяли под опеку сиблингов — восьмилетнюю Лизу и семилетнего Илью. У Ильи — кифосколиоз четвертой степени. За два месяца, что мальчик живет в семье, его успели полностью обследовать и наметить программу лечения.
На вопрос, не страшно ли было забирать в семью детей «с диагнозами», Мария меняется в лице и уточняет, что опасалась опеки только над Миланой. Она вспоминает, что после разговора о девочки с детдомовским медиком, прыгнула в машину и сказала мужу: «Поехали отсюда быстрее». Но с супругами была четырехлетняя Ева, которая устроила скандал и заявила, что без Миланы обратно не вернется.
«Все происходило летом, в детдоме были открыты окна, но стояла такая тишина, будто там никого. Ева кричит, а я пытаюсь объяснить, что Милана болеет, нам нельзя ее, — говорит Мария Радзивил. — И тогда муж предложил взять девочку хотя бы на выходные, тем более, ребенка [Милану] уже предупредили, она ждет. Я говорю: „Игорь, мы не справимся“. Мы с ней провели два дня, и когда она увидела, что я собираю ее вещи, чтобы отвезти обратно, вцепилась в меня и сказала: „Оставь“. Мы обе расплакались. Я не смогла ее не забрать, несмотря на свои страхи, подписала согласие, сказала, что вообще ничего не хочу слышать про диагнозы».
Милана не могла ходить, только ползала, плохо говорила. Врачи ставили ей ДЦП, умственную отсталость и еще кучу диагнозов, часть из которых удалось снять, а другие оказались не такими страшными при правильной поддержке врачей, говорит Мария. За первый год жизни в семье девочка научилась полностью себя обслуживать и передвигаться сначала в ходунках, потом — с помощью костылей.
«Сейчас Милана может, например, спокойно выучить стих, осенью пойдет в первый класс. Она активная, очень добрая девочка. Утешаю себя тем, что в противном случае ее бы ждал перевод в детский дом-интернат, лишение дееспособности и психоневрологический интернат без права на нормальную жизнь. Я всегда говорю Миланке: „Ева — твой ангел-хранитель“», — признается Мария.
Ева до сих пор — большая защитница Миланы, несмотря на то, что та ее старше. Сестры делят одну комнату. Ева во всем помогает Милане, жалеет. «А Милана Еву терпит», — смеется Мария.
«Это мне папа и мама сережки подарили. А во дворе у нас еще есть утки», — хвастает Милана. Опекуны приносят ей стул, девочка обувается сама.
Пока Стёпа пытается включить компьютер, Андрей начинает играть гамму на фортепиано. Шестилетняя Ева, самая младшая из всех, уже накрасила губы маминой помадой и показывает стойку на мостике.
Мария лавирует между детьми: «Посмотри провод под столом, Стёп», «Андрей, можно новогоднюю песенку, которую ты учил, просто играй и улыбайся», «Ева, дай мама сотрет помаду».
Лиза и Андрей учатся в музыкальной школе уже два месяца, с тех пор, как попали в семью. Ева с трех лет занималась танцами, а сейчас ходит на фигурное катание и выращивает цветы. Захар играет в баскетбол и занимается робототехникой, Коля пишет песни, поет и ведет канал на youtube, а Стёпа ходит на бокс. Еще семья разводит собак — йоркширских терьеров, шпицев, лабрадоров — и берет животных на передержку. Большие собаки живут в вольерах, маленьких выпускают, но не всех сразу, чтобы никто никого не травмировал.
«А вы знаете, что у меня в огороде, в тазике, плавают рыбы. У нас в семье четыре рыбака: Стёпа, я, мама и Захар. Ершиков ловим», — не унимается Ева.
«И я рыбак», — замечает Андрей.
Всем составом в 10 человек семья собирается только в выходные. Кроме рыбалки и пикников, они ходят в зоопарк, на набережную, гуляют у ГПНТБ, либо на местном стадионе, катаются на роликах, велосипедах и гироскутерах.
«В принципе с гаджетами им сидеть особо некогда, потому что мы еще вместе в огород выходим, за собаками ухаживаем. Я занимаю детей, предлагаю им альтернативу. Вечером мы собираемся за ужином и обсуждаем, как у кого прошел день, разбираем конфликтные ситуации, — объясняет Мария. — Каждые выходные составляю расписание, прописываю планы вплоть до того, кто повезет детей на машине в тот или иной день».
Но в отпуск семья вдесятером пока ни разу не выбиралась. Летом на море поедет один состав, другую часть детей отправят в санаторий. Повседневные развлечения тоже приходится делить. К примеру, в зоопарке — доступная среда, предоставляют инвалидные коляски, оборудованы пандусы, значит там будет комфортно Милане, рассуждает мама. Старшему Коле интереснее в аквапарке, а недавно появившиеся в семье Лиза с Ильей ни разу не катались на теплоходе.
«Никаких обид нет, все как-то с пониманием относятся», — говорит Мария.
При этом каждому ребенку важно уделять персональное время, поэтому после фигурного катания они с Евой идут в контактный зоопарк, а с Ильей могут поесть бургеров после больницы: «Пусть хотя бы два-три часа, но это будет только наше время».
Каждый праздник семья обязательно справляет дома, вместе накрывают стол — все дети, даже самые маленькие, умеют пользоваться сковородками и ножами, все обожают кухню. Подростки снимают процесс на видео и монтируют ролики.
«Конечно, мы можем с ними и какие-то поделки лепить, но чаще стряпаем блины, печем пироги. Ребята раскрываются, — говорит Мария. — У приемных детей начинают появляться какие-то моменты из подсознания. Например, жарим с Захаром картошку, и он вспоминает, что с мамой они так же ее жарили. И за совместной деятельностью в теплой домашней обстановке выходит боль, обиды, он начинает вспоминать, как папа ее выгонял, бил. Или мы сидим, стряпаем пирожки, и Лиза говорит: „Меня мама так учила прищипывать краешки“. Это важно, потому в такие моменты они проходят реабилитацию».
Дольше и сложнее всего в семье адаптировался Захар. Перед тем, как попасть к Радзивил, он год прожил в детском доме. Мальчик постоянно орал: «Я убью своих родителей, как только вырасту и выйду отсюда».
Семья Захара жила в деревне и воспитывала двоих детей. Мать уехала на заработки в город и оставила пятилетнего сына с отцом, который выпивал. Старшая дочь попала в интернат.
Подросток бил других детей, разговаривал как взрослые мужчины, потому что «так учил батя», видел голод и холод, знал, что такое выживать. В свои 12 лет Захар состоит на профилактическом учете в полиции. Первое время после того, как он попал к Радзивил, постоянно спрашивал Марию: «Мама, а почему ты не садишь тыквы в огороде? Ты не представляешь, какие они вкусные».
Как позже выяснилось, когда родной папа уходил в запой, он мог не кормить сына по три дня. Мальчик выкапывал из-под снега замороженные тыквы, разбивал их топором и ел.
«Тем летом мы посадили с ним тыквы, я разрезала ему свежую. Он откусил и ничего не понял. Я говорю: „Они были для тебя вкусными, потому что ты три дня до этого не ел“, — вспоминает Мария. — Ему родители действительно много боли причинили, но я всегда внушала сыну, что их сложно судить. Да, можно злиться, и он имеет на это полное право, но мы не можем знать, почему они так поступили. Мне кажется, сложность адаптации зависит от уровня травмы, которую пережил ребенок, а Захар видел то, что не должен наблюдать человек в принципе».
Недавно Захар ушел гулять, а семья искала его до ночи по всей деревне. Когда вернулся, спросил: «А что такого? Что будет, если я переночую на лавке?» С подростком нужно работать глубоко: «У него нет страха за свою жизнь. Ты как будто берешь ребенка и воспитываешь его с самого начала, полностью приходится менять сознание».
Женщина отмечает, что в семье есть правила, одно из которых — все ночуют дома, но если отпроситься заранее, то можно остаться в гостях. И Захар понял, что улица ему ничего не даст. Он выбрал семью.
С подростком работают сотрудники ПДН, школьный психолог, психолог «Солнечного города», который курирует семью, соцпедагоги. И Захар очень старается, отмечает Мария. Да и в целом, учителя относятся с пониманием.
«Срывы никакого результата не дадут, я свои нервы берегу, поэтому когда что-то случается, садимся и конструктивно разбираем ситуацию. Ребенок должен сам проговорить и понять, какие могут быть последствия. Из ограничений — могу гулять не отпустить или телефон временно забрать», — отмечает Мария.
Опекуны поддерживают общение детей с кровными родственниками. Например, на день рождения к Милане всегда приезжает родная бабушка, а Радзивил часто привозят девочку к ней в гости, когда та хорошо себя чувствует.
Родители Миланы погибли, а у бабушки, которая забрала ее к себе, случился инсульт, поэтому ребенка и поместили в детский дом. Оправиться после болезни женщине удалось, но опеку уже сняли.
«Это просто великое дело. Может, Милана и не мечтала, что когда-нибудь сможет вместе с любимой бабушкой хотя бы одну ночь поспать вместе на диване, побыть в той обстановке, из которой ее забрали, — рассуждает Мария. — Я достаточно лояльно отношусь к этому вопросу, и родственники детей мне благодарны. Потому что бывают родители, которые запрещают общаться, мол, забрал, столько вложил, теперь он мой. Говорю им: „Это ваш ребенок, когда вы его усыновили, дали фамилию, и у него появилось право на наследство, но пока ребенок под опекой, он — дитя двух семей, у него есть свои корни“. Ни один из моих детей не хотел, чтобы его силой забрали и куда-то поместили, поэтому поддерживаю связь с их родными».
Три года назад в соцсетях Радзивил вышли на старшую сестру Захара — 16-летнюю Вику, девочка жила в Колыванском интернате. Она начала приезжать к брату в гости и стала практически членом семьи. Через сестру вышли на бабушку — мать отца, которая тоже очень рада была видеть внука. Захар постепенно «оттаивал» через нее. Через бабушку удалось восстановить отношения и с папой, а через некоторое время Марии в «Одноклассниках» написала мама Захара. Она позвонила Радзивил и попросила передать поздравление с днем рождения, а Мария предложила самой поговорить с сыном, на что женщина ответила: «Мне сказали, что он в хорошей семье живет, и у него настолько все прекрасно, что я ему не нужна».
«В итоге я убедила ее, что общение — в интересах ребенка. Сейчас он приезжает к ней на каникулы и выходные. Мы прекрасно ладим. Даже вместе можем обсудить поступки Захара и подумать, что с этим можно сделать. Она с ним какую-то работу проводит. Человек не пьет, ведет нормальный образ жизни, работает, платит алименты. Сейчас у нее своя семья», — делится Радзивил.
Мама Ильи и Лизы умерла от онкозаболевания. Отец детей работает вахтовым методом на Севере, и командировки у него могут длиться по году. В мае мужчина приехал к Радзивил в гости, вручил Марии цветы и конфеты и поблагодарил за то, что она забрала детей.
«Их отец не может бросить работу вахтой, я не оправдываю и не осуждаю, это его выбор. Больше всего переживала Лиза, когда шла в нашу семью. Ее условием было разрешение папы. Она беспокоилась, что мы к папе плохо отнесемся, либо он к нам, и она окажется меж двух огней, — рассказывает опекун. — Но когда я, папа, Игорь, Илюха катались на теплоходе, Лиза сказала: „Теперь я убедилась, что все плохое осталось позади“. Мы сидели за одним столом, спокойно общались, никто никого не обвинял. Это очень важно».
Личное время Марии — поход к косметологу и на маникюр. «Это же считается?» — уточняет она. Часть жизни занимают собаки, которых надо возить к врачам, грумеру, на выставки и дрессировку.
«Иногда беру собаку и ухожу с ней в лес гулять, и ей хорошо, и я могу побыть с собой наедине. Лежать не люблю, в качестве отдыха могу уйти в огород, недавно с удовольствием посвятила два дня посадке клубники. Еще нравится алмазную мозаику собирать, залипаю, каждый раз покупаю себе картины все больше. При правильном планировании можно на все найти время», — говорит Радзивил.
Когда женщине бывает тяжело, она открывает телефон и пересматривает фото детей, где все хорошо и все улыбаются. Еще ей очень помогает фиксировать разные семейные моменты в инстаграме.
Когда дети только появляются в семье, «происходит притирка», обиды, ревность братьев и сестер, и тут самое важное, по словам Марии, сразу рассказать о новом человеке: «Мы им говорим: „Ребят, у нас для вас классная новость“. Я чувствую, что забеременела в сердце, сообщаю мужу, он отвечает: „Тогда рожать будем“. Как и другие женщины в положении, собираю документы, хожу по врачам. Это все наши дети, было шесть, стало восемь».
Когда в семье только появились Лиза с Ильей, Стёпа игнорировал их. Но потом они разговорились и начали ходить вместе в школу.
Мамой Марию называют все дети. Андрей, когда только начал жить у Радзивил, говорил «вы», Захара наставляли воспитатели в детдоме, что к опекунам надо обращаться, как остальные дети, чтобы не отличаться. Илья до сих пор пока сбивается с «мамы» на «вы».
«Скорее всего, я для него пока очередная воспитательница. Сколько ему еще понадобится времени, никто не знает. Лиза, например, более открытый ребенок. Когда она поет песни про маму, подходит ко мне и сообщает: „Эту песню я посвящаю своей родной маме Тане, а другую пою тебе“, — замечает Мария. — Сомнений в том, брать ли детей под опеку, не было, я долго и осознанно к этому шла. Очень рада, что бог выбрал меня на эту роль, что доверил их. Какие-то неурядицы воспринимаю как рабочие моменты. Беда — это когда человек умер, все остальное решаемо, тем более, когда есть люди, которые могут тебе помочь».
Взять детей под опеку Радзивил помог «Солнечный город», где с 2011 года работает проект «Новая семья», а в 2019 году фонд запустил программу «Новая семья 2.0».
Юридически семья пока не в проекте, супруги прошли все этапы отбора, но пока не успели заключить договор. Но сейчас им помогает служба сопровождения «Солнечного города», с ними работают психологи, логопеды и юристы.
Текст Ирины Беляевой
© 2024, «Новости на вечер». Все права защищены.
При копировании материалов открытая для поисковых систем гиперссылка на ukkbs.ru обязательна. * 
* XML, HTML