Осечкин рассказал, как начиналось самое крупное антипыточное расследование в России, механизме пыточных конвейеров, о необходимости ужесточения уголовного законодательства для садистов в погонах, рабском труде заключенных. И о том, почему ему не верит начальник французской тюрьмы.
Тайга.инфо: В СМИ практически вся информация о пыточных конвейерах в Иркутской области идет со ссылкой на вас и ваш проект «Гулаг.нет», хотя в Иркутске много лет работают местные правозащитники. Именно вы сделали достоянием гласности наличие таких конвейеров?
— Не могу так сказать. Я скромный человек, и не претендую ни на какое «первенство» и «чемпионство». Но прослеживается четкая причинно-следственная связь между публикациями о пыточных конвейерах на «Гулагу.нет» и дальнейшими событиями, выездами на место московской комиссии.
До 23 — 24 декабря ни в федеральных, ни в местных СМИ не было информации о заключенном Кежике Ондаре, которого 30 ноября 2020 года жестоко пытали и изнасиловали, засунули в задний проход кипятильник, который взорвался, повредив внутренние органы. И не только его пытали, но и ряд других заключенных. Там страшные дела. Чтобы было понятно. Один из заключенных, который пытал Кежика, под протокол рассказал следователю, что его самого насиловали и через пытки заставили издеваться над другими. Поэтому я и говорю про пыточный конвейер. Не надо думать: «Есть несчастные жертвы, и есть плохие разработчики». Нет! Разработчики — только шестеренки механизма. Их самих сначала закидывают в пресс-хаты и либо под пытками, либо под угрозой пыток превращают в послушные механизмы, действующие по приказам оперативников. Они [сотрудники] расчеловечивают людей.
Сейчас как минимум трое из шестерых, пытавших Кежика, дают признательные показания. Только за преступление, совершенное против Кежика, они получат по 8−14 лет строгого режима. На строгом режиме сидят люди, отбывающие уже третий-четвертый срок. У них нет семей, на воле никто не ждет, поэтому очень высока арестантская солидарность. Разработчиков там публично «садят на перо» в течение одной-двух недель. Иркутским разработчикам оперативники скажут: «Либо мы тебя отвозим на „черную“ зону, и ты труп, либо ты пописываешь с нами новый контракт. Мы тебя легендируем, меняем имя и отправляем, например, во Владимирскую крытую тюрьму издеваться над теми, на кого мы покажем». Это конвейер. Обратного пути нет. Надо менять всю пенитенциарную систему, чтобы этот конвейер сломать.
Тайга.инфо: В постах в фейсбуке вы называете расследование нарушений прав заключенных в иркутских колониях «самым крупным антипыточным расследованием за последние 10 лет». С чего началось это расследование?
— Это наше независимое расследование, которое началось около трех лет назад. Постепенно собирали материал, публиковали, подавали заявления в проверяющие организации вместе с правозащитником Борисом Ушаковым, который более трех лет был координатором «Гулагу.нет», занимался Иркутской областью и городом Владимир.
В конце 2019 года хакеры атаковали платформу соцсети «Гулагу.нет», пытаясь ее уничтожить. Потом, в начале 2020 года, провели обыск у одного из наших администраторов и программистов изъяли компьютеры, и склонили его к тому, чтобы он помог уничтожить соцсеть «Гулагу.нет» — спецоперация управления «М» ФСБ и главного оперативного управления ФСИН увенчалась успехом. Восстановить прежний сайт нам не удалось, и несколько месяцев спустя мы с Денисом Пшеничным сделали новый вариант сайта. Когда сайта не было, Борис Ушаков уведомил нас, что прекращает сотрудничество и свяжет свою дальнейшую правозащитную деятельность с другими организациями. Но о его уходе почти никто не знал. Информацию по Иркутску продолжали отправлять Борису, думая, что отправляют в «Гулагу.нет». Уже после ареста Бориса я узнал, что 9 или 10 апреля 2020 года он прилетал в Иркутск, видимо, зная, что там готовится массовая акция протеста заключенных, позднее переросшая в бунт.
Спецслужбы в последний год установили за ним слежку, ему угрожали, ранее пытались подбросить наркотики, в него стреляли. И, когда он в апреле прилетел в Иркутск, его не выпустили из аэропорта, посадили в какую-то полутюрьму, полуотель — в обсерваторий. Происходила акция протеста заключенных и ее подавление, жестокие пытки, а Борис сидел в обсерватории и ничего не мог сделать. Мы узнали об этом спустя время.
23 декабря 2020 года несколько тувинцев с разницей буквально в несколько часов мне пишут, что вот такое произошло с Кежиком Ондаром. «Пожалуйста, помогите. Местные всё заминают». И потом мы восстановили все иркутские контакты, которые были у Бориса Ушакова. Я выделил из нашей команды трех экспертов и координаторов, которые мне помогали в сборе информации. Мы списались с бывшими заключенными, их родственниками, адвокатами. Через одного из адвокатов на нас вышли сотрудник и сотрудница исправительных учреждений ГУФСИН по Иркутской области. И, как только эта информация подтвердилась, в этот же день — 23, 24-го декабря — я отправил и опубликовал заявления в генпрокуратуру, ФСИН и Минюст.
Отправил первое письмо в европейский комитет по предотвращению пыток и сообщил об этом в фейсбуке, с чего и пошел резонанс — про Кежика, про кипятильник и про все остальное. Мы выяснили ужасные подробности этих массовых пыток, изнасилований. Выяснили, что идет сговор между ГУФСИН, УФСБ, местными псевдоправозащитниками из ОНК, СПЧ. Иркутск — абсолютно красный, подментованный город. Практически на всех местных правозащитников есть папки у спецслужб, этим обеспечивается их бездействие. Только Карина Москаленко попыталась со своими коллегами из «Московской Хельсинской группы» после всех наших публикаций немножко помочь иркутянам. По-моему, им 20−30 заключенных на пытки жаловались после подавления бунта. Но ФСИН и ФСБ путем внутрикамерных разработок почти всех заставили отказаться от своих слов. Как мне рассказывала Москаленко, в итоге только два или три заключенных не побоялись пожаловаться в ЕСПЧ на пытки в ИК-15 и в СИЗО-1.
Почему Бориса Ушакова «закрыли» по сфабрикованному делу? Потому что через него информация пошла бы потоком сначала в «Гулагу.нет», а потом в федеральные СМИ, в европейский комитет по предотвращению пыток.
Местные правозащитники прекрасно знали, что в ИК-15 пытают. Чтобы вы понимали: в ИК-15 после бунта всех забили, раздели догола, связали руки за спиной скотчем и пластмассовыми кронштейнами. Штабелем положили один на другого в три слоя. По ним ботинками спецназовцы ходили. На них там мочились, били дубинками. Трех или четырех, которых на тот момент считали зачинщиками, при всех изнасиловали резиновыми дубинками.
Потом заключенных развезли в СИЗО-1 и в СИЗО-6. Там их избитых, со связанными руками прогоняли голышом через коридор конвоя, продолжали избивать. Разработчиков со всей области свезли и подготовили больше 30 пресс-хат в СИЗО-1 и в СИЗО-6. Там при сотрудниках их по очереди избивали разработчики, надевали им на головы мусорные мешки, запихивали под нары, под кровати. Это по информации, которая поступает от тех заключенных, кто через это прошел, кто находился там в это время, от сотрудников, которые об этом рассказывают. Такого даже в фильмах никогда не было. Короче говоря, в течение первых четырех-пяти дней после 11−12 апреля 2020 года из ИК-15 доставили более 200 осужденных в СИЗО-1 и более 100 в СИЗО-6. Их жесточайше били, пытали. И вот первые 5−6 дней, первую неделю, весь СИЗО, все коридоры, все камеры были в крови. Стоял невыносимый ор, крик, стоны. И по той информации, которая сейчас у нас есть, к большей части людей, которых привезли из ИК-15 в СИЗО-1 и в СИЗО-6, разработчики не только применяли пытки, но совершали в их отношении действия насильственного сексуального характера.
Если взять два видео, на котором заключенный Антон Обаленичев, находившийся в ИК-15 во время бунта: на первом он рассказывает, что вскрывал себе вены, протестуя против произвола, второе видео в своей передаче показал журналист «России-1» Эдуард Петров. К оператору «России-1» выводят заключенных, в том числе Антона, которые ранее записывали на телефоны видео, рассказывали, что их бьют, нарушают права. И вот они вышли, опустив глаза в пол (испуганные, трясущиеся, на себя не похожие) и повторяют заученную версию, что якобы это какой-то криминалитет с воли хотел дезорганизовать учреждение. А один из оперативников рапорт написал, что якобы это Осечкин с Ушаковым в интересах какого-то иностранного европейского государства устроили бунт в ИК-15. Они привязали к этому публикации видеороликов на «Гулагу.нет», подтверждающих факты пыток, и прилет Бориса в Иркутск.
Когда в 2012-м году состоялась акция протеста в ИК-6 Копейска, на меня тоже писали рапорты. Меня тогда вызывали на допросы. В 2012 году пытались раскрутить тему: «Осечкин устроил акции протеста в Копейске и еще в двух колониях». Я думаю, Бориса Ушакова арестовали в прошлом году, чтобы принудить его дать показания, что мы чуть ли ни в интересах каких-то иностранных спецслужб на западные деньги раскачиваем российские колонии. Хотя это чушь несусветнейшая. Я человек независимый. В России не сотрудничал со спецслужбами, и после эмиграции не сотрудничаю со спецслужбами других государств.
По информации, которая поступила мне несколько дней назад, Борис Ушаков сейчас ходит с калоприемником. Возможно, его изнасиловали. Может быть, это следствие того, что он глотал предметы, протестуя против нарушения его прав.
Тайга.инфо: Давайте вернемся к недавним событиям в Иркутске.
— Про бунт мы опубликовали целый ряд видео. Написали целый ряд заявлений. Руководство ФСИН и Минюста мне прислали ответ, в котором они признали, что более 400 человек избито. И чтобы легитимизировать эти пытки, они мне прислали ответ от одного из руководителей ФСИН России, согласно которому спецсредства и физическая сила были применены поголовно к 415 осужденным во время подавления бунта. Я на этой основе написал заявление о превышении должностных полномочий со стороны начальника УФСИН Иркутской области Леонида Сагалакова и его подчиненных, потому что Сагалаков известен как редкий садист.
Мы отслеживаем его судьбу очень давно — со времен бунта в ИК-35 в Хакасии, когда он был первым замом начальника управления УФСИН по Хакасии. Он курировал в последующем пытки и избиения протестующих, которых вывезли из ИК-35 в ЕПКТ ИК-33. До этого ИК-33 возглавлял Сагалаков. Он замаран там в пытках. Мы доказали, что били, пытали людей. У заключенного Сергея Буйницкого удалили почку после жестоких избиений и пыток. По этому факту осудили четырех сотрудник ЕПКТ ИК-33. Но перед приговором садистам в Хакасии Сагалаков быстренько убежал с помощью заместителя директора ФСИН России Валерия Бояринева, первого заместителя директора ФСИН России Анатолия Рудого, начальника Главного оперативного управления ФСИН России Евгения Гнедова на должность начальника ГУФСИН по Брянской области, где при нем убивали осужденных. Там сейчас четыре уголовных дела возбуждено в отношении сотрудников, одно уже в суде: начальнику ИК-6 предъявлено обвинение в халатности по которой с разницей в полтора года убили двух заключенных — Романа Сарычева 8 декабря 2019 года и Евгения Петроченко в июле 2018 года. Сагалаков понимает, что если осудят его подчиненных-садистов, то и его карьере конец. И снова Сагалакова спасают — назначают на генеральскую должность в ГУФСИН по Иркутской области, где ему должны были дать звание генерала, но вот после всех наших заявлений пока это тормозится, может быть, его даже уволят.
Сейчас как раз тот момент, когда должно получиться. Это человек, который даже родственников убитого Романа Сарычева, когда они пришли на личный прием, не принял, не извинился перед ними. У нас все эти записи есть. Таня Янченко — родная сестра убитого Романа Сарычева — стала координатором «Гулагу.нет» по Брянской области.
Так что по Сагалакову у нас очень много материалов. Здесь просто сошлось все в одно. Именно назначение Сагалакова стало триггером к этой акции протеста в [иркутской] ИК-15, потому что он в марте собрал совещание и всем оперативникам сказал: «Так, пожестче режим, улучшаем показатели». Оперативники восприняли это как отмашку к действию, начали закручивать режим, применять везде физическую силу. И народ взбунтовался. Мы соединили эти материалы — по Сагалакову и по применению к заключённым физической силы — в одно. К сожалению, должной реакции ФСИН и Минюста не последовало.
Тайга.инфо: Какие крупные фигуры стали фигурантами уголовных дел по итогам иркутского расследования?
— Это всё впереди. Закрыли Медникова и Ерохина (оперативников ИК-6), закрыли старшего оперативника из СИЗО-1 Алексея Мелентьева; инспектора Михаила Дампинова, который заводил Ондара Кежика в пресс-хату. Начальника СИЗО-1 Игоря Макеева уволили по дискредитирующим обстоятельствам. Но самое главное, что мы сделали — сняли табу. Ведь основная масса боялась рассказывать о пытках, унижениях, изнасилованиях. Боялась, что весь оставшийся срок им придется сидеть «по обиженке».
После публикаций историй Кежика и [Тахиржона] Бакиева мне писали: «А разве можно такое придавать огласке?». Да об этом молчать нельзя! Всё это носило системный характер и происходило с молчаливого согласия жертв и свидетелей.
«Гулагу.нет» читают не только сотрудники ФСИН и не только простые заключенные. На нас подписаны и очень уважительно к нам относятся многие лидеры криминального мира. Я этим не хочу хвастаться. Я никаким образом с ними финансово не завязан. Но дал им посыл: «Раз вы сами и ваш внутренний криминальный мир допустили, что там существовал пыточный конвейер, раз вы вовремя не устроили мирной акции протеста против изнасилований, не послали за свои деньги десятки адвокатов к заключенным, тогда, будьте добры, несите за это ответственность, и ни в коем случае ни Кежика, ни Бакиева, ни других людей, которые стали жертвами, не считайте „опущенными“, „петухами“».
Я призываю всех заключенных отказаться от унижения людей. Потому что существование касты униженных — мощный рычаг давления на всех заключенных. И этот механизм в руках спецслужб, оперативников ФСБ и ФСИН и их разработчиков. И, по моей информации, сейчас те люди, которые пользуются авторитетом в криминальной среде, начинают разъяснять по линии «тюремного профсоюза», что ни в коем случае нельзя признавать подобные факты изнасилований и истязаний переводом в касту «опущенных».
Тайга.инфо: 18 марта 2021 года в сети появилось видео, на котором заключенный Тахиржон Бакиев, прежде, как и Кежик, давший показания против иркутских разработчиков, по сути, от этих показаний отказывается.
— Нет, он говорит, что якобы информация опубликована без его разрешения, а все, что Бакиев рассказал во время опроса, он, по сути, подтверждает. Мы раскрываем факты пыток, а ГУФСИН по Иркутской области пытается эти факты скрыть, на Бакиева оказывают давление.
Но факты уже невозможно опровергнуть. Несколько сотрудников ИК-6, причастных к пыткам, сейчас по решению суда находятся в СИЗО. Медицинские факты. Бакиева сделали инвалидом, у него из живота торчат кишки с калоприемником. Не работает нормально мочеполовая система. Повреждены не только кишечник, но и нервная система — значительная часть тела бесчувственна. Он двое суток находился связанным под нарами. Вполне возможно, что, не обнаружь его комиссия вовремя, он бы умер от перитонита.
Мы не можем верить опровержениям Бакиева, который сейчас полностью во власти сотрудников ФСИН. Необходимо добиваться, чтобы Бакиева и Кежика обследовали медики. По состоянию здоровья эти заключенные должны быть освобождены от отбытия наказания.
Тайга.инфо: Кроме Иркутска что ещё удалось сделать «Гулагу.нет» за последние недели, месяцы в сибирских регионах?
— Мы публиковали видео из Ямало-Ненецкого автономного округа. Там бараки промерзают, наледь на окнах. Прокуратура по надзору выезжала, подтвердила эти нарушения, сделала предписания, чтобы отремонтировали эти бараки или закрыли как непригодные для проживания. Должностные лица наказаны. Это лайтовый вариант, не связанный с избиениями, изнасилованиями, но связанный с бесчеловечными условиями содержания.
Поступают сигналы из омских и красноярких учреждений, что там такая же схема реализуется, как в Иркутске — пытки, избиения. Пока информация там собирается. Заключённые боятся об этом открыто говорить. Я надеюсь, если нам удастся переломить ситуацию по Иркутску, то люди воспрянуть и будут давать больше показаний.
По Саратову — это, конечно не Сибирь — два уголовных дела по вымогательству с избиениями. Добились возбуждения дел, когда разработчики связывали людей, или вместе с сотрудниками вымогали денежные средства. Это за последние два месяца из наших маленьких побед.
Тайга.инфо: Четверых сотрудников кузбасской ИК-37, причастных к убийству заключенного и к пыткам, в конце 2020 года осудили на полтора года. Вы в фейсбуке написали, что это смехотворное наказание. Почему садистов и убийц в погонах так «лайтово» наказывают?
— Вы помните видео из СИЗО-4 кузбасского города Анжеро-Судженска, где избивали заключенных? Избивали в 2017-м году, видео мы опубликовали в начале 2020 года. Самое примечательное, что начальника кузбасского СИЗО-4 [Андрея] Ладана перевели, вуаля, первым заместителем начальника ГУФСИН Иркутской области. Понимаете? Садисты наступают. Сагалакова пытаются усилить Ладаном — начальником пыточного СИЗО-4.
Почему так лайтово наказывают? Наше действующее законодательство так сформировано — и это одна из реперных точек моего длительного идеологического противостояния с теми людьми, которыми мне пишут оскорбления. Мы когда-то с ними очень здорово поссорились. Меня пригласили в «Мемориал»* (по версии Минюста РФ, является иностранным агентом) на круглый стол правозащитников: что нужно сделать, чтобы прекратить пытки? Первое, что я сказал: «Необходимо перевести пытки в категорию особо тяжких преступлений». Потому что сегодня основная квалификация по пыткам — это две статьи. Самая популярная, пункт «а» ч. 3 ст. 286 УК РФ (превышение должностных полномочий с применением насилия). Именно по ней идут 95% садистов в погонах. Наказание от 0 до 10.
Казалось бы, «до 10 лет» звучит очень грозно. Но это никогда не будет работать. Потому что 286-я — это должностные лица. А должностные лица — они все впервые судимые. И всем им сотрудники выдают характеристику, что они просто замечательные люди. А вот удар в бок, после которого разорвались внутренние органы и погиб Роман Сарычев — это якобы всего один удар. А у сотрудника еще жена, дети несовершеннолетние. Ну, конечно же, судья будет назначать ему условный срок, или 1−2 года лишения свободы. Или колонию-поселение.
А вторая квалификация очень редко бывает — ч. 2 ст. 302 УК РФ (принуждение к даче показаний с применением пыток или угрозами применения). Она [предполагает] до 7−8 лет лишения свободы. Тоже не особо тяжкая, позволяющая условные сроки давать.
Что в итоге? Мы проводим титаническую работу, годами расследуем, нанимаем за огромные деньги адвокатов жертвам, семьям убитых. А потом им назначают лайтовое наказание. В редких случаях, когда я давил с помощью админресурса, который у меня был в России, я добивался соразмерного вине наказания. Один раз добился того, что за убийство Артёма Сотникова в саратовской ИК-13, которое было совершено весной 2012 года, в 2014-м пять сотрудников, которые его забивали насмерть, были приговорены к реальным срокам лишения свободы на 5, 8 и 12 лет колонии строгого режима. Все до суда ходили на свободе, все были под домашним арестом, под подпиской. Они даже на суд пришли без «тревожных мешков». Были уверены, что им дадут условные сроки. Но это был контроль с помощью депутатских запросов, мощнейшая огласка СМИ. И тогда было принято решение по линии ФСБ наказать этих садистов. На тот момент я считался человеком из системы, сейчас у меня таких механизмов воздействия нет.
Садисты и убийцы будут уходить от справедливого наказания, пока не изменится уголовный кодекс. И когда я в «Мемориале» (а это было, по-моему, в 2012 году) сказал, что нужно всему правозащитному сообществу сплотиться и выступить за то, чтобы мы добились ужесточения наказания за пытки, чтобы наказание за превышение полномочий с применением насилия каралось от 7 до 12 лет лишения свободы в колонии строгого режима. А если еще и последствия в виде тяжкого вреда здоровью, смерти, изнасилования — тогда чтобы наказание было от 10 до 20 или вплоть до пожизненного. Вот как я вопрос ставил. И тогда все остальные начали на меня шипеть: «Мы правозащитники. Мы не должны выступать за ужесточение наказания. Не должны поддерживать политику репрессий».
Я сказал, что они конченные лицемеры, потому что они на сегодня и являются охранителями нынешней нормы, когда садисты в погонах уверены, что им ничего не угрожает.
Тайга.инфо: Несколько месяцев назад вы написали, что в распоряжении «Гулагу.нет» гигабайты внутренних документов ФСИН, изобличающих систему. Откуда они у вас? Узнали из этих документов что-то принципиально новое?
— Еще когда находился в России, достаточно большое количество сотрудников ФСИН, опасаясь общаться со мной лично, отправляло информацию анонимно. После того, как я уехал во Францию, многие бывшие и действующие сотрудники ФСИН, выезжая на отдых в Европу, встречаются со мной, передают флэшки. И из России те фсиновцы, которые не садисты, которые выступают за эволюционное развитие службы — они мне тоже какую-то информацию пересылают, зная, что я ни одного источника не подставил и не слил.
Из этих документов узнал много нового, удивительного и неприятного. В российских колониях заключенные эксплуатируются как рабы. В огромном количестве учреждений ФСИН осужденные перерабатывают, во многих сотнях учреждений ФСИН в промзонах завышаются нормы выработки таким образом, чтобы ни один человек на всем этом устаревшем, зачастую неисправном, оборудовании не мог выработать и ¼ от МРОТ. Человек вкалывает весь день, а норма выработки — при том, что он работает и рискует жизнью и здоровьем — у него никогда не будет выше 25%. То есть это такое узаконенное рабство. Они номинально осужденному начисляют 2−3 тыс. рублей, и тут же все это вычитают за питание, за робу, и оставляют человеку на его лицевом счету 200−300 рублей. Есть целый ряд регионов, где зарплата заключенного без всяких вычетов не превышала 300 рублей в месяц.
На них не распространяется действующее трудовое законодательство, не выплачивают зарплаты, а они там работают под страхом избиения, изнасилования и так далее.
Огромное количество устаревшего, неисправного оборудования. Есть целый ряд фактов и документов, когда это оборудование вообще нелегально находится на территории колоний. Предприниматели договариваются с начальником учреждения и завозят. И есть целый ряд служебных документов, которые подтверждают, что на промзонах тысячи осужденных работают, даже не будучи официально трудоустроенными. На них не распространяется действующее трудовое законодательство, не выплачивают зарплаты, а они там работают под страхом избиения, изнасилования и так далее.
Сотни осужденных ежегодно получают производственные травмы, им отрубает руки, ноги, фаланги пальцев. Истинные причины скрываются. Грубо говоря, это выглядит так: человеку отрубает руку или пальцы. Ему жгутом перетягивают культю, приглашают в штаб или к нему опер приходит, и он сначала подписывает документ, что претензий к администрации не имеет, совершил это по своей вине, сам нарушил технику безопасности. И только после этого конвой ведет пострадавшего в больницу.
Есть случай, когда в питерской колониях в дробилку человек сваливался, и из дробилки только пыль вылетела. Даже тела нет, чтобы похоронить. Такие случаи скрываются. Это очень тяжело воспринимать и читать. Мы постепенно будем это публиковать. Мы не слишком доверяем российским проверяющим, стараемся в первую очередь эти материалы распечатывать и отправлять в европейский комитет по предотвращению пыток.
Тайга.инфо: В России общество дистанцируется от заключенных, или даже одобряет пытки, считая, что преступники их заслужили. В Европе, во Франции к осужденным относятся иначе?
— Я дружу, общаюсь с французом — одним из руководителей местной тюрьмы. Вместе занимаемся в спортзале, плаваем в море. И, когда я ему рассказываю, что происходит в российских тюрьмах, он не верит, все время говорит «О-ла-ла!», цокает языком, хватается за голову. Ему трудно понять, что нарушения прав заключенных в России носят системный характер. Не может понять целеполагания российских тюремщиков, которые всё это делают.
И я общаюсь с французскими правозащитниками, занимающимися тюремной системой. Приведу пример, который относительно недавно произошел под Парижем — в самой крупной тюрьме Франции. Жандармерия и полиция начали в эту тюрьму, в этот следственный изолятор поставлять заключенных сверх лимита. Начались конфликты. Когда одиннадцатого заключенного привели в десятиместную камеру, заключенные слегка подрались с двумя сотрудниками тюрьмы: «У нас по закону десять человек, вы нарушаете европейскую конвенцию!»
На следующий день те сотрудники тюрьмы, которые не дежурили, начали строить баррикады на подъездных путях к тюрьме. Эти сотрудники закидали машины с новыми заключенными камнями и бутылками, объявили акцию протеста, продолжавшуюся сутки. Не пускали никого внутрь. Проявили солидарность с заключенными. Приехало руководство тюремного ведомства, представители правительства. Тюрьма была разгружена от перелимита. Они защищали права человека и закон, потому что на любой мэрии во Франции написано: «Свобода, равенство, братство». Во Франции принято поддерживать друг друга, когда, например, представители другой профессии бастуют за сокращение рабочего времени или увеличение зарплаты.
Да, конечно, во французских тюрьмах бывают стычки между отдельными заключенными, между этническими группировками. Но, по крайней мере за последние 20 лет, во Франции не было ни одного случая, когда бы администрация тюрьмы использовала одну группу заключенных для расправы над другой. Там не портят, а действительно исправляют. Освободившиеся получают пособия по 500, 800 евро в месяц. Проблема снижения количества тюремного населения решается социальными, а не репрессивными мерами.
Беседовал Андрей Новашов
© 2024, «Новости на вечер». Все права защищены.
При копировании материалов открытая для поисковых систем гиперссылка на ukkbs.ru обязательна. * 
* XML, HTML