Встреча с московским писателем и литературоведом Павлом Басинским в Новосибирске началось с трейлера фильма «История одного назначения». К этой картине он (совместно с режиссером Авдотьей Смирновой и сценаристом Анной Пармас) написал сценарий, признанный лучшим на последнем «Кинотавре». По признанию литератора, это его первый опыт работы над сценарием к художественному фильму.
«Я давно знаком с Авдотьей Смирновой, но встречались мы только на „Школе злословия“. Дуне нравятся мои книги о Толстом. Она прочитала главу „Спасти рядового Шабунина“ из книги „Святой против Льва“ об истории конфликта Толстого с церковью, — рассказал Басинский о зарождении идеи фильма. — Я хотел выкинуть эту главу из книги, но теперь рад, что не сделал этого: из трех страничек получился полнометражный фильм».
Глава «Спасти рядового Шабунина» повествует о реальной истории 1866 года: штабной писарь Шабунин ударил поляка-офицера Яцевича и был расстрелян за это военно-полевым судом. Как отметил автор сценария, произошел конфликт между либеральными реформами Александра II и «завинчиванием гаек» в армии — военными реформами Милютина.
Кинематографический образ Льва Толстого, по словам Басинского, получился спорным: авторов упрекали, что писатель-классик получился «не такой». Что удивительно: с 1866 года сохранилось всего три портрета Толстого, и никто толком не знает, как выглядел знаменитый писатель.
«XIX век был тусклым: мало электрического света, больших окон старались не делать, не было ярких красителей для тканей»
По словам автора «Тотального диктанта — 2019», сначала Смирнова хотела поместить Льва Толстого на второй план, но продюсер фильма потребовал сделать его значительнее: «Я Авдотье сразу сказал: если вы ввели Толстого, он у вас полфильма съест».
Все герои «Истории одного назначения» — реальны, заявил Басинский: «Авдотье Смирновой хотелось показать настоящий XIX век, но мы к нему не привыкли. В зрительском восприятии XIX век — это „Звезда пленительного счастья“ [Владимира Мотыля]: свет, паркеты, тонкие страсти, красота. А XIX век был тусклым: мало электрического света, больших окон старались не делать, не было ярких искусственных красителей для тканей».
По словам Басинского, после «Кинотавра» зрители стали воспринимать «Историю одного назначения» как закодированное высказывание про «гонимых сейчас», в частности, про режиссера Кирилла Серебренникова. «Но когда писался сценарий, никакого „дела Серебренникова“ не было, это не закладывалось», — уточнил автор.
По словам Басинского, сначала его попросили написать для «Тотального диктанта — 2019» историю в «полудетективном ключе», но в итоге получились четыре эссе по хрестоматийным произведениям: «Моцарту и Сальери» Пушкина, «Мертвым душам» Гоголя, «На дне» Горького и «Истории о зеленой палочке» Толстого.
«Когда писался сценарий, никакого „дела Серебренникова“ не было, это не закладывалось»
«Это честь огромная и большая ответственность: не просто пишешь текст, а его потом читают и пишут под диктовку, — подчеркнул Басинский. — Когда пишешь книгу, если она не получилась или не издали, ну и что — потом другую напишешь. А с диктантом, как и с кино, ты подписываешься на серьезное коллективное мероприятие».
Писателя не ограничивали жесткими языковыми рамками при подготовке материала к диктанту, однако сам он понимал, что это должен быть текст на проверку грамотности, где нельзя «самовыражаться, как в книгах»:
«Я очень не люблю, когда выходит чья-то книга и написано: „Издано в авторской орфографии и пунктуации“. Начинаешь читать — приходишь в ужас, там такого поналяпано! Писатель почему-то думает, что он пуп земли. Редактура и корректура — очень важные составляющие».
Сам Басинский никогда не писал «Тотальный диктант»: «Я бы получил „четверку“, — предположил писатель, — у меня всегда была эта оценка за школьные диктанты, допускал одну–две ошибки».
О российской поэзии: «Я не очень хорошо разбираюсь в современной поэзии, я не чувствую ее. Я постоянно слышу с разных сторон, что сейчас ренессанс в поэзии. [Раньше] „Незнакомку“ Блока читали все гимназисты и гимназистки, а сейчас, может быть, Веру Полозкову».
О российской прозе: «У нас достаточно сильная проза, могу назвать два десятка имен. В ней нет какого-то очевидного лидера, у этой прозы очень высокий уровень — не слабее, чем в Европе».
О закрытии литературных журналов: «Это знак того, что умирает „толстожурнальная культура“, в какой-то степени уже умерла. Министерство печати толкает их в „цифру“: не хочет оплачивать жалкие тиражи. Во время перестройки „Новый мир“ выходил миллионным тиражом, сейчас — пять тысяч. Кто сегодня будет читать журналы, где и проза, и поэзия, и критика, и публицистика?».
О жюри «Русского букера»: «У „Русского букера“ каждый год новое жюри. Никто ни с кем не может договориться, но большое значение имеет председатель жюри. В 2005 году председатель Василий Аксенов так хотел дать [премию] своему другу Анатолию Найману, что жюри проголосовало против [Аксенова] и дало премию Денису Гуцко, который не тянул на „Букера“. Все премии всегда давали „не тем“, никогда они никого не устроят».
О писательской вражде: «Был „Литературный экспресс“: от Москвы до Владивостока. Поскольку писателям и их печени было сложно выдержать весь путь, нас разбивали на отрезки. Я ехал от Красноярска до Читы. Например, в одном вагоне были Захар Прилепин и Дмитрий Быков, который нежно любили друг друга, а сейчас — враги чудовищные».
© 2024, «Новости на вечер». Все права защищены.
При копировании материалов открытая для поисковых систем гиперссылка на ukkbs.ru обязательна. * 
* XML, HTML