Я родилась 26 апреля 1986 года. В ночь, когда над украинской Припятью прогремел страшный взрыв. В моей родной Беларуси этот день считают траурным и до сих пор вспоминают страшную аварию, ведь радиоактивное облако от Чернобыльской АЭС накрыло почти треть территории страны. 27 лет с момента трагедии нам говорили о разных ее причинах, пока все вконец не запутали. Сенсационная версия Николая Кравчука — украинского физика-ядерщика — умалчивалась властями до тех пор, пока ученый не изложил ее в книге «Загадка Чернобыльской катастрофы».
Результаты исследования Николая Кравчука были опубликованы в Москве в 2011 году. Но еще до издания книги — после первых утечек информации в украинской прессе — ученого уволили из Института теоретической физики НАНУ. Николай Васильевич уверен: ни Минэнерго СССР, ни Минатом России с Госатомом Украины, руководствуясь корпоративной солидарностью в крайне закрытой отрасли атомной энергетики, не были заинтересованы в объективном расследовании и сделали все возможное, чтобы оно не состоялось.
— Николай Васильевич, когда вы стали заниматься проблемой Чернобыля?
— Впервые заинтересовался в 2006 году. К тому времени с момента аварии прошло уже много лет, но неясностей оставалось много, народу так ничего толком и не объяснили. Но браться за работу я не спешил. Был у меня товарищ Владимир Черноусенко. Во время катастрофы он входил в основной штаб и активно участвовал в ликвидации ее последствий. Помню, как-то я спросил у него, что на самом деле случилось на станции. Ведь для меня, как для физика, оставалась масса вопросов. А Володя ответил: «Будь уверен: при нашей жизни никто толком ничего не узнает. Не трать силы!» Этой фразой друг тогда напрочь отбил у меня интерес к теме Чернобыля. Вернулся я к ней только накануне двадцатой годовщины трагедии.
— Каковы были первые результаты ваших исследований?
— Мой вывод был таков: тот разгон реактора, который случился в ночь на 26 апреля, был принципиально невозможен при штатном содержании топлива. То есть если бы горючее соответствовало регламенту, то такого разгона реактора за десять секунд ни в коем случае не было, и он не взорвался! Мне удалось высказать свое мнение на международной конференции «Чернобыль +20» в Киеве. Коллеги приняли мои наработки с интересом, а вот начальство института, где я работал, уже на следующий день попросило меня уволиться «по собственному желанию».
Четыре взрыва
— Чем вы занимались после увольнения?
— Стал обычным пенсионером, но через какое-то время меня вызвали в наш институт геофизики и попросили возобновить работу над Чернобылем. Дали полгода, за которые я провел колоссальную работу и написал по ней отчет — основу для моей книги. Было очень трудно, потому что все ученые в вопросе о Чернобыле выдвигали абсолютно противоположные версии. Голова шла кругом! Но потом «пазл» сложился, и сейчас я точно знаю: на самом деле взрывов на ЧАЭС было несколько! Власти это скрывали и официально сообщили только об одном.
— Откуда вы это знаете?
— Для этого не нужно быть семи пядей во лбу. Достаточно подробно изучить уже имеющиеся сведения, поговорить со свидетелями. Моя версия такая: каждому взрыву предшествовал ряд обстоятельств, которые сложились не только на реакторе, но и во всей системе четвертого блока. Во-первых, эксперимент проводили именно с тем турбогенератором ТГ-8, на котором был сломан подшипник. Неисправный подшипник рано или поздно начинает давать вибрацию. Она передалась на генератор, и, если бы сотрудники четвертого блока вовремя его отключили, он плавно сбросил бы обороты и трагедии не случилось. Но квалифицированные специалисты ЧАЭС в день испытаний не были допущены к работе, а те, кто присутствовал, не смогли убедить руководителя Анатолия Дятлова прекратить эксперимент и остановить реактор. Видимо, тот получал свыше прямо противоположные указания.
Второе: реактор был одноконтурный и имел прямую связь с турбиной. Это значит, что вода, которая была в реакторе, нагревалась, превращалась в пар и по прямому трубопроводу шла в генератор. То есть возникшая вибрация передалась обратно на реактор, из-за чего начали разрушаться топливные каналы. А поскольку горючее там было внештатного состава — с атомных подводных лодок, образовался взрывчатый элемент плутоний 239.
Все это привело к резкому росту мощности и температуры в активной зоне. Вместе с тем запас графитовых стержней, заглушающих реактор, был исчерпан. По всем правилам их должны были переставить еще за месяц до аварии.
Проследить, делалось это или нет, можно по оперативным журналам, в которых это должно регистрироваться. Но спустя несколько недель после аварии по указанию руководства ЧАЭС эти журналы были переписаны.
Третье: вся эта ситуация привела к тому, что в одном месте накопилось достаточное количество взрывчатого элемента, который в итоге достиг своей критической массы и привел к последнему — четвертому взрыву.
— А что было до него?
— То, что называют первым взрывом, на самом деле было ударом, в результате которого разрушились стены трубопровода, и быстро поднялась температура в реакторе. Вода превращалась в пар не так, как положено — постепенно, а моментально и тут же стала выходить из «кастрюли», «крышка» которой весила 2,5 тысячи тонн. Это я для образности говорю, чтобы вам было легче представить себе реактор. Вот когда вы варите картошку, бывает такое, что вода выкипает. Сама картошка при этом никуда не вылетает. Но пар приподнимает крышку. Так и в Чернобыле получилось: паровой «взрыв» приподнял крышку на полсантиметра — этого хватило — и уронил ее снова. Получился удар, который ошибочно принимали за взрыв. «Крышка» вернулась на место, но в «кастрюле» еще оставалась вода, и процесс повторился. Произошел второй удар. На третий раз в «кастрюле» остался один пар: при этой огромной температуре произошла реакция превращения воды и пара в гремучую водородно-кислородную смесь, которая и привела к взрыву. Но он был объемным — без центра. При таком взрыве вещества не выбрасываются, а уплотняются равномерно по всему объему сосуда.
В результате этого из имеющегося ядерного горючего — плутония 239 — образовалась критическая масса. А что это такое? Классический ядерный взрыв! Он был четвертым. Все, что находилось на дне «кастрюли», вылетело оттуда, сорвав ее «крышку» весом более двух тысяч тонн. Внутри блока образовалось облако плазмы с температурой 40 тысяч градусов. Его отметили очевидцы аварии. Сейсмическое воздействие взрыва такой силы вполне могло индуцировать локальное землетрясение, которое и было зарегистрировано. Но вопреки этим явным доказательствам факт ядерного взрыва, равно как и его симптомы, старались не признавать.
— Выходит, самые страшные последствия произошли именно из-за четвертого взрыва?
— Именно! Но сам по себе этот взрыв не привел к широкому радиоактивному заражению.
Резкий рост радиации в последующие сутки произошел из-за постепенного нарастания реакции плутония и серии взрывов, усиленных неправильным тушением реактора. Дело в том, что период полураспада плутония — около двух суток. Если бы люди, участвовавшие в ликвидации аварии, хоть немного соображали, то они бы поняли, что в течение этого времени возможны еще взрывы. В итоге так и случилось — взрывы были, но уже слабые. Однако именно они привели к разбросу этой радиоактивной гадости на большие территории.
Если бы ликвидаторы догадались засыпать реактор борной кислотой, то последующих взрывов, повлекших распространение радиации, не было бы. Но вместо этого реактор засыпали песком и заливали водой. Элементарное непонимание физики, которое привело к огромнейшей трагедии! Если бы вы знали, сколько там академиков крутилось, сколько организаций было, но вот почему-то не смогли объяснить простейших вещей, которые должен знать каждый физик-ядерщик еще со студенческой скамьи.
Гигантская кормушка
— Но вы утверждаете, что авария на ЧАЭС — спланированная акция.
— Это сказал не я, а люди, которые ознакомились с моими трудами. Один из академиков прочел мое исследование и признал, что это наиболее полная картина из известных теперь физических теорий. А потом добавил: «Николай Васильевич, у меня сложилось впечатление, что это было гениально спланированное преступление!» Заявить это тогда во всеуслышание мы не могли — слишком опасно было. Тут все просто: еще в августе 1986 года официальная версия событий на ЧАЭС была представлена на сессии МАГАТЭ, и ее главный вывод: «первопричиной аварии является совсем маловероятное сочетание нарушений порядка и режима эксплуатации, допущенное персоналом энергоблока». То есть взорвать Чернобыль без заранее продуманного внешнего вмешательства персонал станции просто не смог!
Академик Эмлен Соботович со мной согласился еще и в том, что не нужно было ничего бетонировать и возводить огромные саркофаги на месте аварии. Достаточно было залить все специальной смесью, которая не дает газам распространяться. Потому что на другой день — через 20 часов после аварии — ядерной опасности этот объект уже не представлял. И сейчас не представляет. То есть все эти операции по укрытию — пустая трата средств! Сейчас там снова строят очередное «укрытие». Вбухивают в него миллиарды, не забывая и себе «отпилить» кусочек. Громадная кормушка!
— Сейчас, основываясь на вашем труде, многие говорят, что авария на ЧАЭС была предпосылкой к развалу СССР.
— А разве нет? Я считаю, что главными «архитекторами» чернобыльской катастрофы стали те, кто хотел развала Союза! Взрыв реактора был заранее спланирован и осуществлен под руководством горбачевского ЦК КПСС, а вина — аккуратно свалена на персонал станции. Уже при ликвидации аварии Горбачев давал команду «сделать что-нибудь немедленно, чтобы только не мешать его переговорам с Западом». Вот люди и делали то, что первое в голову взбрело. Реакция на аварию была судорожная и никак не научная. Главный разнос радиации, повторюсь, пошел не от взрыва, а от неправильных действий ликвидаторов и неверных указаний руководства.
— Если сравнивать украинскую трагедию и недавний взрыв на Фукусиме — что опаснее?
— Это разные вещи: в Чернобыле намного больше вылетело грязного радиоактивного материала, а в Японии основной радиоактивный материал взорвался. Но чернобыльская катастрофа по своим последствиям в десятки раз меньше, чем Фукусима! Наша авария затронула 6 процентов украинской территории, 23 — белорусской. Период полураспада изотопов цезия 134 и стронция 90 — 28 лет. Через год все это мало что будет значить. Плутоний, конечно, опасен, но он разлетелся всего на несколько километров от взрыва. А вот то, что взлетело в воздух из Фукусимы, будет давать последствия еще очень много лет. Самое страшное, что вся это гадость ушла в воду, где живет рыба, которая может стать разносчиком радиации.
— Выходит, мы не застрахованы от подобных трагедий в будущем?
— Скажу так: при желании можно взорвать любой реактор! Все зависит от возможностей того, кто это захочет сделать. Самопроизвольно же ничего не взрывается. Если соблюдать регламент, эксплуатировать технику как положено и хоть немного разбираться в физике хотя бы на таких стратегических объектах, то это исключено!
© 2024, «Новости на вечер». Все права защищены.
При копировании материалов открытая для поисковых систем гиперссылка на ukkbs.ru обязательна. * 
* XML, HTML