В Таджикистане проходят президентские выборы. На высший государственный пост претендуют пять кандидатов. Меры безопасности повышены — так власти пытаются не допустить провокаций на фоне событий в Минске и Бишкеке. Удастся ли Душанбе избежать белорусского и киргизского сценариев?
Центральная комиссия по выборам и референдумам (ЦИК) Таджикистана работает в этом году не покладая рук. Весной в стране состоялись парламентские выборы, потом стартовала кампания в местные органы власти. Едва депутаты распределили кресла в законодательной палате, как началась подготовка к третьему за год голосованию — избранию президента республики.
Большинство кандидатов представляют партии, прошедшие в парламент. Действующий президент Эмомали Рахмон рассчитывает переизбраться от Народно-демократической (НДПТ), получившей подавляющее большинство в законодательной палате. Лидер нации представляет эту партию на выборах четвертый раз подряд.
Аграрная партия, которую поддержали почти 25 процентов избирателей, выдвинула кандидатуру Рустама Латифзоды. Он состоит в организации с 2005 года, а семь лет назад возглавил ее. Предвыборная программа аграриев сосредоточена на проблемах экологии и сельского хозяйства. Соперник Рахмона обещает снизить налоги и вступить в Таможенный союз. Латифзода не раз подчеркивал, что “находится в конструктивной оппозиции к нынешней власти”.
У Партии экономических реформ пять кресел в парламенте. Кандидатом в президенты от этой политической силы стал Рустам Рахматзода. Он обещает стране либеральные экономические реформы, обновить систему госуправления и улучшить положение трудовых мигрантов, которые из-за коронавируса не могут выехать на заработки за рубеж.
Коммунисты получили всего два места в законодательном собрании, но этого вполне достаточно для выдвижения кандидата в президенты. Им стал Миродж Абдуллоев, много лет проработавший в правоохранительной системе. Отсутствие политического опыта не сказалось на его предвыборной программе. Он привлекал избирателей обещаниями “восстановить власть рабочих”, “взять под контроль банки”, снизить стоимость коммунальных услуг.
У Социалистической партии Таджикистана лишь одно депутатское кресло. Но и столь скромный результат — значимая победа. Много лет эта старейшая политическая сила не была представлена в законодательном органе, и преодоление избирательного барьера стало сенсацией.
На пост главы государства социалисты выдвинули Абдухалима Гаффорова. В 2006 и 2013 годах он уже участвовал в президентских выборах, но проиграл. Агитационная программа кандидата традиционно сосредоточена на социальной справедливости и улучшении экономических условиях многодетных семей, матерей-одиночек, стариков.
Предвыборная кампания проходила относительно спокойно. Из-за пандемии коронавируса кандидаты отказались от встреч с избирателями. Агитировали в основном через телевидение и партийные газеты.
Коммунисты и социалисты планировали наладить контакты с электоратом в интернете. Партия экономических реформ заявляла, что давно занимается продвижением в социальных сетях. При этом только НДПТ создала сайт и страницу на Facebook. Конкуренты действующего президента общались с избирателями посредством билбордов и листовок.
Главная интрига кампании заключалась в том, выдвинет ли Эмомали Рахмон свою кандидатуру. Статус “основателя мира и национального согласия” позволяет ему это делать сколько угодно. Тем не менее звучали версии, что президент может отойти от государственных дел и предложить вместо себя преемника.
Пристальное внимание таджикской общественности было приковано к 32-летнему сыну главы государства Рустаму Эмомали. В начале года он стал спикером сената. По конституции именно председателю верхней палаты переходят полномочия главы государства в случае отставки действующего лидера. К тому же возрастной ценз для кандидатов на высший государственный пост снизили с 35 до 30 лет.
Но сенсации не произошло. Рахмон пошел на выборы в пятый раз. Более того, провел наиболее яркую кампанию. Президент много ездил по регионам, общался с избирателями, открывал новые дороги, обещал улучшить систему здравоохранения и образования.
Без критики тоже не обошлось. Рахмона упрекали в занижении статистики заражения коронавирусом в республике, что привело к росту заболеваемости. В стране более десяти тысяч диагнозов COVID-19, около ста летальных исходов.
Люди недовольны частыми перебоями с газо- и водоснабжением. За два дня до выборов несколько областей пожаловались на постоянные отключения электричества. Власти пообещали решить проблему.
Но были и хорошие новости. Так, МВФ одобрил Таджикистану пакет чрезвычайной помощи в 189,5 миллиона долларов.
Размеренный ритм избирательной кампании в Таджикистане нарушили события в других бывших советских республиках. В августе в Белоруссии прошли протесты недовольных результатами президентских выборов. В сентябре между Азербайджаном и Арменией возобновился вооруженный конфликт из-за Нагорного Карабаха. В первых числах октября беспорядки охватили Киргизию. Люди вышли на улицы после парламентских выборов.
Таджикские власти уверяли, что не допустят провокаций. Но мере того как ситуация у соседей ухудшалась, Душанбе усилил меры безопасности по всей стране. Практически все кандидаты отказались от активной агитации, призвав избирателей поддерживать спокойствие и порядок.
Избирательные участки открылись в шесть утра (четыре по Москве). Каких-либо эксцессов ни избирательные комиссии, ни наблюдатели пока не заметили. Отмечают, что для первой половины дня явка относительно высокая. При входе людям раздают маски и перчатки, только потом — бюллетени.
На улицах городов много сотрудников правоохранительных органов. Завидев милицию, проголосовавшие стараются не задерживаться на участках.
“В Таджикистане, в отличие от Киргизии, нет клановых группировок, способных нарушить политический баланс сил и спровоцировать хаос. Нечто подобное было у нас до гражданской войны в начале девяностых, но Эмомали Рахмон положил конец клановым разборкам. Сейчас вся полнота власти сконцентрирована в руках президента, поэтому киргизский сценарий в Душанбе невозможен”, — объясняет РИА Новости таджикский политолог Зафар Шарипов.
По мнению эксперта, сравнивать события в Белоруссии или Киргизии с таджикскими реалиями нельзя еще и потому, что у Рахмона нет серьезной оппозиции.
“Можно по-разному относиться к оппонентам Александра Лукашенко или Сооронбая Жээнбекова. Суть в том, что в этих двух странах есть силы, готовые пойти против властей. В Таджикистане говорить о серьезных оппонентах власти не приходится. Нынешняя предвыборная кампания показала, что все кандидаты в президенты всего лишь играют роль удобных спарринг-партнеров Рахмона. Серьезных оппозиционеров давно нет в стране”, — рассуждает Шарипов.
К тому же еще свежи воспоминания о гражданской войне, добавляет политолог.
“У таджиков сильна историческая память. До сих пор многие с ужасом вспоминают, как в девяностые в стране лилась кровь, гибли люди, а уцелевшие бросали дома или даже страну. Наблюдая за Белоруссией или Киргизией, таджики все время повторяют, что не допустят такого у себя. Пока не произойдет смена поколений, говорить о росте гражданского самосознания в таджикском обществе рано”, — подводит итог Шарипов.
Таджикский политолог Абдугани Мамадазимов считает преждевременными и разговоры о транзите власти. Он уверен, что Рахмон еще несколько лет останется у руля.
“Действующему президенту важно провести 30-летие независимости Таджикистана. Он видит в этом свою миссию человека, внесшего вклад в обретение страной суверенитета. Эту юбилейную дату республика отметит осенью следующего года, поэтому дискуссии о транзите следует отложить”, — полагает Мамадазимов.
Между тем опрошенные эксперты не исключают, что после переизбрания действующего лидера возможен вариант его добровольной досрочной отставки. По конституции полномочия президента перейдут главе сената. Источник
Читайте также: Подальше от соседей. Зачем Лукашенко закрывает Белоруссию
© 2024, «Новости на вечер». Все права защищены.
При копировании материалов открытая для поисковых систем гиперссылка на ukkbs.ru обязательна. * 
* XML, HTML