Публицист Дмитрий Холявченко анализирует для Тайги.инфо глубинные причины протестов в Казахстане и реакцию властей на них, напоминает о сходстве путей двух стран и обозначает проблему выбора, которая стоит и перед Россией.
Политический год в России начался протестами в соседнем Казахстане. Для жителей российских столиц не всегда очевидно, насколько важен Казахстан для России. Экономика же и коммуникации Сибири, Урала, Нижнего Поволжья очень сильно связана с соседним государством, с которым у России одна из самых протяженных общих границ в мире. Более того, Северный и Восточный Казахстан очень сильно ориентируются на крупные города Сибири и Урала с точки зрения образования или инвестиций в недвижимость.
При этом, как бы парадоксально это ни звучало, Казахстан это одновременно и единственный органический геополитический союзник России, за которого любая нормальная власть в стране держалась бы более чем за что-либо, и одно из наиболее вовлеченных в мировые процессы государств, образовавшихся на руинах советской империи. Сходство и отличие наших путей — это одно из самых удивительных явлений последних десятилетий в мире.
Поэтому разбираться в том, что происходит в Казахстане жизненно необходимо для любого хоть сколь-нибудь активного человека в России. В Сибири особенно.
Во-первых, маленькой плотностью населения, неравномерностью его размещения, миграционными процессами. Здесь так же гипертрофированно развиваются несколько городских агломераций, есть города-полупризраки, огромные пустые пространства с некомфортными природными и социальными условиями для жизни, большое количество мигрантов, в том числе из стран Средней Азии.
Во-вторых, сходным уровнем развития экономики и огромной ролью природных ресурсов и в национальной экономике, и в качестве источника пополнения бюджета, проблемой моногородов и отдаленностью мест, где живут люди от тех, где есть работа, транзитным характером части экономики, который свойственен странам, находящимся между важнейшими экономическими центрами мира.
В-третьих, серьезными и комплексными проблемами с демократией, фальшивыми политическими партиями, огромной ролью государства в давлении на гражданское общество, долей государственных инвестиций в большом количестве сфер экономики, огромными масштабами коррупции, преемственностью и клановостью власти. Единственное структурное отличие в этом сегменте — это то, что коррупция в Казахстане в большей степени ориентируется на архаичные родоплеменные структуры коренного населения.
Во-первых, с самого начала Республика Казахстан не захотела системно играть в социальное государство как в ценность и трястись над советской структурой расселения. Депрессивные и бесперспективные населенные пункты безжалостно «закрывали», «социалку» резали, обезлюдевшие города уплотняли, снимая тем самым ту нагрузку на бюджет, которая никогда бы не реализовалась в экономический рост.
Во-вторых, Казахстан очень быстро и достаточно эффективно перешел на международные стандарты в большом спектре направлений, начиная от оказания госуслуг населению и заканчивая стандартами бухгалтерской отчетности и арбитража в сфере бизнеса. Всё это происходило на фоне гораздо больших и эффективных иностранных инвестиций и при поддержке государства, чем это было где-либо на постсоветском пространстве.
В-третьих, в Казахстане, как в Беларуси, и, в отличие от России или Украины, сложилось сильное государство, которое действительно контролирует ситуацию, может делать это достаточно оперативно, жестко и эффективно, и делает это, опираясь на относительно достоверные данные. Статистика здесь не была в такой мере сломана, а вертикаль власти унитарного государства не является фикцией. Особенно в сфере силовых структур.
В-четвертых, Казахстан реально оценивает свой геополитический вес, и политическое руководство страны рационально определяет национальные интересы, лежащие, конечно же, в сфере экономики и привлекательности для иностранных инвестиций. Эти интересы не являются разменной монетой в бессмысленных противостояниях с «Западом» или страхах перед «Востоком».
В-пятых, в Казахстане, несмотря на мощное давление на гражданское общество и заметное количество политэмигрантов, в очень большой мере присутствуют международные гуманитарные фонды, в коммуникации с которыми вовлечена заметная доля «креативного класса», по крайней мере, двух столиц. Параллельно с этим следует отметить гораздо большое проникновение международных корпораций и корпоративной культуры в повседневную жизнь как столичных, так и, отчасти, провинциальных городов. Уровень международной изоляции Казахстана гораздо меньше.
Западный Казахстан (в первую очередь нефтедобывающие Атырауская и Мангистауская области) генерирует львиную долю ВВП страны. Здесь расположены не только быстро растущие города — Актау, Атырау, Жанаозен, Кульсары — но и большинство вахтовых поселков, комплекс проблем и масштабы развития которых до сих пор не осознаны на постсоветском пространстве.
Кроме этого, Западный Казахстан в отличие от всех остальных частей страны лишен как сплошной зоны расселения (это пустыня с отдельными агломерациями, удаленными друг от друга), так и выраженной региональной экономической столицы. Попытка государства сделать таковую из Актобе менее удачна, чем проект Астаны и Большого Чимкента. Более того, Актобе — это сотни и сотни километров от Актау и Атырау, у города другая структура экономики и вообще он, скорее, вовлечен в транзитные процессы с Россией, чем с Прикаспийским нефтегазоносным бассейном. Все четыре областных центра Западного Казахстана обладают уникальностью и содержат в себе черты самостоятельного центра.
При этом, как это часто бывает с добычей углеводородов, выгоды от их добычи объявляются национальным достоянием и перераспределяются с помощью государства, на регионы, не имеющие отношения к добыче нефти и газа. Подобная несправедливость по опыту большинства стран мира, нивелируется комплексом мер, которые включают как частичное бесправие рабочих нефтепромыслов (отсутствие гражданства, отсутствие привязки к проблемам муниципалитета и т. п.), так и относительно высокий уровень жизни, хоть и не пропорциональный производимому богатству, но явно превышающий ожидания людей, занятых в этой сфере.
Однако ситуация в Западном Казахстане далека от этого. Рост населения — как естественный, так и миграционный — усугубляется тем, что именно Западный Казахстан — особенно Мангистауская область — это основной район расселения оралманов, уровень культуры и образования которых очень сильно уступает местному населению. Также особенностью Западного Казахстана является тотальное преобладание казахов в населении, и любые социальные проблемы крайне редко выливаются в межнациональный кризис, а свобода, характерная для кочевой культуры, упрощает возникновение и эскалацию любых протестов.
Сочетание подобной структуры населения и строения экономики, а также большее количество черт колониальной модели в управлении, помноженное на нарастающий провал между уровнем жизни людей и масштабами нефтедобычи и красоты инфраструктурных проектов (Актау — это город очень больших контрастов) не может не приводить к напряжению.
Рациональное стремление государства вывести все сферы частного потребления в рыночную сферу столкнулось с падением доходов населения, усугубленным мировым экономическим кризисом и пандемией. Дополнительную сложность составила очень низкая проработанность реформы, когда биржевые колебания цен на газ настолько прямо и оперативно влияют на конечные цены для потребителя. Взрыв начался именно в Западном Казахстане на уже и так раскаленной почве, еще потому, что доля автомобилей, работающих на газе там особенно велика. Несправедливость и резкость подобного повышения для региона, добывающего углеводороды, очевидна.
Протесты перекинулись в первую очередь на резонирующие и неравнодушные столицы — особенно более свободную Алма-Ату — и на достаточно проблемные крупные города Юга, как, например, Тараз. И, несмотря на то, что переход протестов из экономической в политическое русло несколько преувеличен, сам по себе факт говорит о многом.
Как гласит старая формула, власть определяет не проблема, а реакция на нее. Оперативность, жесткость, избирательность и рациональность реакции президента Казахстана поистине удивительны. Мы еще не закончили наблюдать за событиями, но на данный момент стоит выделить несколько важных черт, определяющих выбранный формат выхода из кризиса.
Во-первых, оперативность реакции и верная оценка опасности и уровня радикализма, помноженная на мгновенное признание проблемы. Отставка правительства свидетельствует о том, что решение проблемы даже в публичном пространстве признается гораздо более важной задачей, чем любые внутрикорпортивные властные договоренности.
Во-вторых, жесткость реакции, включая введение массовых, относительно количества протестующих, задержаний и чрезвычайного положения. Был ограничен доступ в интернет — это экстраординарная мера, которая применяется крайне редко, даже в режиме ЧП.
В-третьих, твердая и рациональная позиция президента относительно того, что цены на газ не должны быть дотационными. Не случайно подчеркивается именно временный характер заморозки цен, а критике подвергается не сам факт реформы, а ее плохое исполнение. А выбор в качестве решения проблемы цены на газ не дотации, а увеличение объемов производства, как основания для снижения рыночных цен — показатель очень высокого уровня здравого смысла.
В-четвертых, признание в качестве корня проблем объективных причин: недостаточные доходы населения и инфляция как ключевой фактор, влияющий на благосостояние людей.
Во-первых, достигнут предел бескризисного технократического управления страной. Любые меритократические подходы (особенно в системе, заторможенной клановостью и коррупцией) становятся недостаточно эффективными, своевременными и оперативными без демократического функционала и обратной связи свободного гражданского общества.
Во-вторых, унитарный характер государства, который упрощает множество внутренних управленческих процессов, становится проблемой и тормозом с точки зрения локализации проблем. При нормальном течении жизни эти проблемы не являются критическими, но в условиях кризиса единственным вариантом является федерализация.
В-третьих, становится очевидным, что сырьевой и промышленный характер экономики исчерпал потенции развития и самым важным условием дальнейшего экономического роста становится исключительно внутреннее потребление, которое можно увеличить только путем увеличения уровня доходов населения. Причем такого увеличения, которое будет продуктивно в любом региональном разрезе.
В-четвертых, Казахстан последние годы всё чаще находится перед выбором свободы и порядка. И пока проблема не встала ребром, но следует ожидать, что в какой-то момент перед властью возникнет дилемма выбора между правами человека и безопасностью на улице. Или, скорее, между абстрактной и не очень глубокой свободой и не менее абстрактной и не самым безопасным порядком. И это будет очень серьезным выбором, который определит будущее страны на десятилетия.
© 2024, «Новости на вечер». Все права защищены.
При копировании материалов открытая для поисковых систем гиперссылка на ukkbs.ru обязательна. * 
* XML, HTML