3 января исполняется 65 лет Мэлу Гибсону — герою боевиков с человеческим лицом, режиссеру «Страстей Христовых» и «Апокалиптно». Редакция вспомнила, как Гибсон стал звездой, не вставая со студенческой скамьи, какую роль в его жизни играет Второй Ватиканский собор и что означает быть изгоем в современном Голливуде.
Мэл Гибсон — тот не слишком часто встречающийся случай, когда для полного понимания его личности как художника чрезвычайно важно правильно представлять себе его семью и происхождение. Хаттон Гибсон, его отец, был видным седевакантистом, представителем движения внутри католической церкви, отрицающего решения Второго Ватиканского собора (1962–1965) и не признающего всех последующих римских пап. При этом седевакантисты — не банальные мракобесы и ультраконсерваторы, это образованные традиционалисты, вполне комфортно себя чувствующие в современном мире, но отстаивающие свои именно религиозные взгляды.
Впрочем, важной отличительной чертой этого движения является крайне негативное отношение его членов к политкорректности, давно ставшей в мире нормой поведения. Седевакантисты говорят что думают, а Гибсон-старший, например, не скрывал своих ксенофобских взглядов. Его сын — добрый католик, но не седевакантист — привычку эту унаследовал, что жизнь ему никак не облегчило.
Мэл Гибсон получил добротное актерское образование — австралийский Национальный институт драматического искусства вряд ли можно отнести к ведущим мировым театральным вузам, но там хорошо давали традиционную британскую сценическую школу. Гибсон в молодости много играл в театре, а впоследствии уютно чувствовал себя в классическом репертуаре вроде «Гамлета». Но главное, что дал ему институт — шанс. И Гибсон этим шансом воспользовался.
У режиссера Джорджа Миллера былb сценарий дистопического боевика с погонями на опустевших дорогах Австралии будущего и всего $350 тыс.. Вписать в этот бюджет даже местных актеров было трудновато, и Миллер пришел в НИДИ — взять молодняк оптом. 21-летнему Гибсону режиссер предложил главную роль патрульного Макса Рокатанского.
«Безумный Макс» — этапный фильм для австралийского кинематографа, многолетний рекордсмен мира по соотношению «бюджет/сборы». Гибсона он сделал большой звездой (хотя пока еще и без приставки «супер»), в роли Рокатанского (было еще два продолжения) актер сразу нашел свою нишу — не просто боевик, но непременно хорошо написанный и хорошо снятый. Что бы было что играть — это для Гибсона станет кредо навсегда.
То, что Гибсон — не очередной тривиальный кинокостолом, стало понятно сразу. Непосредственно после «Безумного Макса» он играет в двух подряд фильмах крупнейшего австралийского режиссера Питера Уира — «Галлиполи» (1981) и «Год опасной жизни» (1982), в которых показал себя большим драматическим артистом. Увы, аплодисменты критики не всегда конвертируются в сборы и гонорары — Гибсон снимается в двух сиквелах «Безумного Макса», и, несмотря на то что третья часть трилогии была уже совершеннейшей вампукой, полет через океан в Голливуд он совершил в статусе актера, которому можно поручить сделать кассу.
«Смертельное оружие» (1987–1998) — уникальная для Голливуда франшиза. Дело даже не в том, что все четыре фильма получились на удивление ровными. Режиссеру Ричарду Доннеру удалось загримировать под полицейский боевик настоящую семейную сагу, герои которой — главные и второстепенные — меняются на глазах зрителя на протяжении десятилетия (всех сквозных персонажей, их около десяти, во всех фильмах играют одни и те же актеры).
Вклад Гибсона в успех «Смертельного оружия», конечно, определяющий. Он одинаково естественно несся, лежа на капоте автомобиля, и плакал на могиле молодой жены, стрелял из всех видов оружия и плоско шутил над коллегами, кривлялся, задабривая сторожевого пса, и вставал под дуло бандитского пистолета, прикрывая друга.
Трижды возвращаясь к роли сержанта Риггса, Гибсон всякий раз умудрялся находить новые краски: измочаленный суицидник на грани увольнения в первой части, хладнокровный судья во второй, влюбленный болван в третьей и умудренный опытом человек, начинающий жизнь заново, в четвертой. Каким он будет в пятом фильме, который должны всё же, по слухам, вот-вот запустить — ужасно интересно.
То, что Гибсону тесно не только в каком-то определенном амплуа, но и вообще в актерской профессии, он никогда не скрывал. Еще в 1989 создал продюсерскую компанию Icon (на логотипе — фрагмент Владимирской иконы Божией Матери), а четыре года спустя дебютировал и как режиссер. «Человек без лица» был, конечно, чистой пробой пера. А вот «Храброе сердце» (1995) — трехчасовая сага о национальном герое Шотландии Уильяме Уоллесе — сразу и прочно продемонстрировало и претензии Гибсона-режиссера и то, каким постановщиком он будет.
Гибсон в режиссерском кресле — перфекционист, не знающий слов «сложно», «а зачем?» и «обойдемся». Традиционалист, упорно хранящий верность «большому стилю». Мастер работы с актерами — уж здесь-то для него секретов нет. «Храброе сердце» получило пять «Оскаров», в том числе за лучший фильм и лучшую режиссуру (впрочем, соперники у него в тот год были совсем слабенькие: достаточно назвать «Аполлон-13» и «Поросенка Бэйба» в главной номинации), но назвать эту ленту главной в фильмографии Гибсона никак нельзя.
«Страсти Христовы» (2004) и «Апокалипто» (2006) — фильмы совершенно удивительные. В них Гибсон превзошел себя и в перфекционизме (первый снят на арамейском и латыни, второй — на языке майя и Гибсон даже хотел обойтись без субтитров), и в натурализме, и в верности «большому стилю». Строго говоря, оба фильма — типичное независимое кино (что видно хотя бы из бюджетов — 30 и 40 млн долларов), но снятое с совершенно мейнстримовым размахом и добившееся мейнстримового же успеха. Особенно это касается «Страстей Христовых», собравших $612 млн в прокате. «Апокалипто» собрал гораздо меньше, хотя тоже вполне окупился в прокате, но тому были нехудожественные причины.
За полгода до премьеры автомобиль Мэла остановила лос-анжелесская полиция. Был ли актер и режиссер пьян вдрызг, так и осталось до конца неясным — впрочем, не спрятанная в пакет бутылка при нем все-таки была. По законам Калифорнии это проступок, но вряд ли история продержалась бы в таблоидах больше одного дня (пристрастие Гибсона к выпивке общеизвестно), если бы свои объяснения случившегося он не закончил бы антисемитской выходкой довольно глупого свойства.
Разразился неслыханный скандал. Гибсон потратил уйму денег на извинения и пиарщиков — всё было тщетно. Ему тут же припомнили отца-антисемита (вот когда сын пожалел об унаследованной привычке говорить, что думаешь) и вынесли общественный вердикт: ксенофоб. Приговор (тоже моральный) не заставил себя ждать: Гибсона попросту вышвырнули из Голливуда.
Четыре года он сидел вообще без работы. В 2010-м снялся во второразрядном боевике. В 2011-м — в малобюджетной трагикомедии своей старой приятельницы Джоди Фостер «Бивер». «Мачете убивает» и «Неприкасаемые-3» были, казалось, уже чистой филантропией от других приятелей — Роберта Родригеса и Сильвестра Сталлоне. Многим казалось, что карьера Гибсона окончена.
всё же он вернулся. Как и полагается — громко и уверенно в себе. «По соображениям совести» (2016) уже называют лучшей военной драмой со времен «Спасти рядового Райана». Шесть номинаций на «Оскар», приличные сборы, великолепная критика. Ссылка на обочину большого кино продолжалась для Гибсона 10 лет.
Он не изменился — по-прежнему католик и республиканец, не скрывающий своих взглядов. Разумеется, скандалов в его жизни стало поменьше, а участия в общественной жизни — тем более. Говорят, он не оставил надежду не только на пятое «Смертельное оружие», но и на сиквел «Страстей Христовых». Во всяком случае, Мэлу Гибсону снова есть, где высказаться — и так, как он умеет: языком кино. Источник
Читайте также: Постоять за себя: как Брюс Ли изменил западную культуру
© 2024, «Новости на вечер». Все права защищены.
При копировании материалов открытая для поисковых систем гиперссылка на ukkbs.ru обязательна. * 
* XML, HTML