Сайт «Верблюд в огне» опубликовал интервью с общественником Антоном Красовским. Тайга.инфо перепечатывает фрагменты разговора об эпидемии ВИЧ в Иркутской области.
— Зачем вы ездили в Иркутск?
— Мы вместе с каналом RT, у которого довольно большая русскоязычная аудитория, делаем совместный интернет-проект «Эпидемия» — цикл документальных фильмов.
— Кто должен увидеть этот проект в первую очередь — активисты, политики?
— У меня нет задачи сделать проект для того, чтобы его увидел президент Владимир Путин, премьер-министр Дмитрий Медведев или вообще хоть кто-то. Мне не интересно, увидит ли это губернатор Иркутской области, — я даже не знаю его фамилии. Я вообще не думаю о зрителях — чем больше ты думаешь о зрителях, тем хуже все получается. Я хотел, чтобы у нас был набор видеоматериала, из которого получится документальный фильм. Не все, что мы сняли в Иркутской области, туда попадет. Я просто хочу зафиксировать небольшую часть того, что связано с эпидемией ВИЧ в России.
— Съемки в Иркутске получились?
— Что-то получилось, что-то — нет. По разным причинам — люди неинтересные, контакт не получилось наладить. Документальные фильмы вообще снимают не так, их снимают дольше. В Иркутске мы сделали небольшой сюжет. Думаю, выйдет два 15-минутных ролика.
Никаких особых впечатлений у меня нет. Я увидел абсолютно депрессивный, некрасивый, неприятный город, на который наплевать всем, включая его жителей. Поэтому я приезжаю в Листвянку и вижу, что место с красивейшей природой выглядит как строительный рынок. Это проблема местных властей.
— РБК в марте со ссылкой на территориальные органы статистики писал, что Иркутская область — вторая в стране по смертности от ВИЧ, ее обогнала только Кемеровская область.
— Я не знаю, что там со статистикой по ВИЧ в Иркутской области и как именно они подсчитывали. Эпидемия ВИЧ в любом случае везде, по всей России. Эпидемия — это когда какой-либо микробной или вирусной инфекцией заболевают больше двух человек. В России живет больше миллиона людей с ВИЧ, поэтому эпидемия в Иркутской области, Калининградской, Московской и всех остальных. Региональный Центр СПИД в Иркутске говорит, что у них падение показателей, а я в это не верю. При этом я не обвиняю их в какой-то лжи. Просто федеральный Минздрав требует занижать реальные цифры. Это проблема не Иркутска, а главы Минздрава Вероники Скворцовой.
Минздрав отказывается признавать масштаб проблемы, он боится слова «эпидемия». Почему? По одной простой причине: эпидемия ВИЧ — в России не единственная и не самая страшная эпидемия. В России эпидемия гепатита С, там больных просто никто не считает. По тем же алгоритмам, по которым рассчитывается реальное число ВИЧ-инфицированных, в России сейчас гепатит у 10 млн человек.
— По каким алгоритмам?
— Есть специальные программы, например «Спектрум», которые алгоритмически рассчитывают примерное количество людей с различными заболеваниями. Еще в России эпидемия туберкулеза. Не просто туберкулеза, а резистентных форм, — они не лечатся никакими лекарствами. Сейчас 20% больных туберкулезом в России нельзя вылечить. За десятилетия, пока проблему игнорировали, эпидемия туберкулеза стала неконтролируемой. Эти эпидемии — просто результат халатности. Мало ли что там говорит Минздрав, Минздраву нужно как-то выживать — это же они виноваты, они собственными руками это устроили. А в Иркутске ситуация неподконтрольная в первую очередь потому, что Сибирь — это регион размером с Африку. Условные Иркутск и Братск живут совершенно отдельно друг от друга. На такой огромной территории важно жить вместе, а русские люди атомизированы, они сами по себе.
— Я смотрела статистику на сайте областного Центра СПИД, там сказано, что больше всего ВИЧ-инфицированных — люди в возрасте от 30 до 39 лет.
— Я не знаю, что рапортует областной центр, я не читаю эти рапорты. Существуют сводные статистические данные по стране, и по этой статистике в России большинству ВИЧ-инфицированных в России нет 30 лет. Это значит, что после 30 и тем более после 40 лет такие люди умирают. Я не знаю, как с этим обстоят дела в Иркутске. Вся статистика в Иркутске заключается в том, что они эту статистику подтасовывают. Это не проблема областного Центра СПИД, это проблема местных властей, местного Минздрава. Например, они увеличивают смертность от ВИЧ.
— Подождите, я думала, что число смертей от ВИЧ занижают.
— Я тоже так думал. Но им нужно занизить показатели по смертям от онкологических и сердечно-сосудистых заболеваний. Например, человек умер от рака, а в заключении будет написано, что от ВИЧ. Почему — просто потому что про ВИЧ ничего не сказано в майских указах президента. ВИЧ никого не интересует. Местные власти обязаны отчитываться по указам президента, а на всё остальное всем наплевать. Их волнует одно — может с них спросить Путин или нет. А Путин ни слова никогда не говорил про ВИЧ. Ни у кого нет цели специально завысить показатели по ВИЧ — их тоже занижают, но скрыть смерти из-за других причин важнее.
Майские указы нужны, чтобы президент поставил задачи. В нашей стране любая цель — и майские указы тоже — превращается в кампанейщину. Ты можешь ставить прекрасные цели — выстроить систему помощи онкобольным, построить онкоцентры. Но никого не волнует, каким образом эта цель будет достигнута. Люди, перед которыми ее поставили, понимают, что ее нельзя достичь. В США рак лечат. Технологий, которые есть там, в России не будет никогда. Наладить систему — невозможно, а отчитаться — всегда.
— Кто-то же должен это контролировать? Минздрав, например.
— Веронике Скворцовой это вообще не интересно. Ее не интересует, будут ли люди жить, умирают ли они, в каких условиях они живут и умирают. Минздрав должен начать думать о людях, а не о начальстве. Проблема в том, что в России, как сформулировал политолог Глеб Павловский, нет государства, а есть система. Разница в том, что внутри системы все завязано на одном человеке: все зависит лично от него и все пытаются ему угодить. В государстве люди вынуждены обращать внимание на общественное мнение.
— Ррегиональные власти — тоже часть системы.
— Конечно, и поэтому губернатор Иркутской области ориентируется на мнение одного единственного человека. Больше ничье мнение его не интересует. Только один человек может решить, останется губернатор губернатором или его посадят на 15 лет.
— В Иркутске сейчас проводятся акции вроде автопробега против ВИЧ, на это выделены деньги из бюджета. Менстные власти и минздрав хоть как-то в процесс включены, им интересно, зачем этот автопробег вообще нужен, полезен ли он?
— Праздники, автопробеги, ленточки и прочее — это ерунда, которая не имеет никакого отношения к профилактике ВИЧ. Показуха. Они думают, что борются с ВИЧ. Это тоже чушь, придуманная Минздравом. Давайте автопробег устроим, машинку для тестирования на площади поставим. А вы где-нибудь видели статистику этих тестов? Она запредельная совершенно. Они видят эти цифры и ужасаются. И занижают их.
— На том же сайте регионального центра есть статистика — 81,5% заразились через половой контакт.
— Это неправда. Россия — страна, в которой наркопотребление является преступлением. Люди, которые в состоянии разговаривать с эпидемиологом, не скажут, что они заразились ВИЧ, потому что употребляли инъекционные наркотики. Так называемые эпидемиологические расследования в нашей стране не являются хоть сколько-нибудь достоверными. В моей медицинской карте написано, что я заразился половым путем от женщины. Все это — чудовищная ерунда.
И употреблять не стали меньше, просто наркотики в итоге приходят к инъекционным формам. Стимулятором мефедроном и даже кокаином в виде крэка начинают колоться, потому что это самый эффективный способ донесения любого наркотика. Стали меньше употреблять опиоидных наркотиков, чистый героин например.
— Но какая-то часть заражается половым путем, просто потому что люди игнорируют барьерную контрацепцию.
— Да, но неправильно говорить, что основной путь передачи — гетеросексуальные половые контакты. Не нужно врать самим себе — в России как был наркотический котлован, так и остался. Даже если произошло заражение через половой контакт, оно произошло, потому что кто-то сидел на мефедроне.
<…>
— Есть тысячи ВИЧ-дисидентов, которые считают, что те самые западные компании, которые выпускают дорогие работающие лекарства, придумали ВИЧ и зарабатывают на «больных». ВИЧ-диссидентство — это серьезная проблема?
— Я не знаю, сколько в России ВИЧ-диссидентов, ВИЧ-диссиденты — это не главная проблема. Я разговаривал со многими ВИЧ-диссидентами, в том числе в Иркутске, они будут в нашем фильме. Переубедить их невозможно. Они не представляют угрозы для общества. ВИЧ-диссидент представляет угрозу только в том случае, когда он управляет страной или Минздравом. Минздрав — это главный ВИЧ-диссидент России, и вот это проблема. При этом существование вируса они не отрицают, они отрицают масштабы и последствия. Это гораздо хуже. Лучше бы они, как бывший президент ЮАР Табо Мбеки, отрицали существование ВИЧ.
— Недавно главврач Ивано-Матренинской детской больницы в Иркутске Владимир Новожилов сказал, что тема ВИЧ/СПИД не медицинская, а жизненная. Нравственность, верность в семье должны передаваться детям, и тогда будущие семьи и их дети будут здоровыми и счастливыми. Это ведь тоже ВИЧ-диссидентство?
— Это просто идиотизм. Может, он и рак лечит отваром кротовьих когтей. Проблема не в нем, а в том, что у нас на федеральном уровне гнут эту линию. Мы лечим ВИЧ верностью и иконами. Кажется, не помогают.
<…>
© 2024, «Новости на вечер». Все права защищены.
При копировании материалов открытая для поисковых систем гиперссылка на ukkbs.ru обязательна. * 
* XML, HTML