Издание «Холод» запустило флешмоб #запрещенная_профессия, в которой журналисты рассказывают о том, как начинали работать и как на них повлияли новые репрессивные меры в отношении СМИ. Тайга.инфо поговорила со студентами журфаков и абитуриентами о том, чего они ждут от профессии и почему до сих пор выбирают ее, несмотря на колоссальное давление на репортеров в России.
Я решил поступать на журфак, поскольку думал, что смогу получить здесь хорошее журналистское образование, чтобы потом работать по профессии. После окончания первого курса у меня очень плохие впечатления от учебы и вуза в целом. Не знаю, что будет дальше.
Еще в 9−10 классе часто писал посты о школе и внутренних активностях. Я слушал много выступлений [политика] Алексея Навального во время его президентской кампании. Слежу за ним с 2014 года, но этот период был самым ярким и, думаю, он повлиял на то, как я тогда писал. А потом я начал вести районную группу, потому что стал замечать много проблем вокруг, которые нужно было освещать. Так, журфак стал самым подходящим местом для поступления.
Из изданий я читаю «Медиазону», «Медузу»*, Тайгу.инфо, «НГС», «МБХ», «Дождь», «Новую газету», Deutsche Welle. На YouTube смотрю, но не очень часто, видео «Дождя», «Редакции», [директора фонда «Городские проекты"] Максима Каца, [блогера] Ильи Варламова, [журналиста] Юрия Дудя и эфиры [независимого депутата новосибирского горсовета] Сергея Бойко. Больше остальных меня интересуют темы, связанные с муниципальной повесткой и городским хозяйством.
Считаю, что последний виток репрессий, связанный с раздачей статуса иноагента СМИ налево и направо — это не более чем истерика перед выборами и в нынешней ситуации в целом. От блокировки еще никто не умирал, по крайней мере, пока есть соцсети, не стоит переоценивать эти события и считать, что всё пропало. Выученная беспомощность — это очень плохо для журналиста и очень хорошо для системы.
Работать в таких условиях становится труднее, но журналистика в России сама по себе небезопасна уже почти 20 лет, и сделать хуже уже сложно. Непонятно, что будет через год или даже полгода, поэтому нужно продолжать работать, как и раньше, действуя по обстоятельствам.
Мне нравится писать, снимать видео и фотографировать. На решение поступить на журфак повлиял коронавирус, теракты и другие происшествия, наподобие расстрела в казанской школе.
Я читаю «Медузу»*, «РБК», Harper’s Bazaar, «Нож», очень нравятся проекты «Арзамаса» и «Полки». На YouTube смотрю видео [журналистов] Алексея Пивоварова, Ксении Собчак, Ирины Шихман, [кинокритика] Антона Долина, [блогера] Ильи Варламова и выпуски шоу «Вечерний Ургант». Наиболее близкие мне темы — искусство и культура.
К давлению на медиа отношусь плохо, мне было невероятно обидно, когда мою любимую «Медузу"* признали иноагентом. Я считаю, это несправедливо, ведь всегда должна существовать независимая журналистика. Это еще и опасно, страшно высказываться, учитывая, с чем столкнулись журналисты, например, DOXA. Но те журналисты, которые не боятся этого, молодцы.
Мои папа и тетя — журналисты, поэтому я в седьмом классе решила, что поступлю на журфак. Люблю литературу, также мне нравится писать рецензии и сочинения. На YouTube смотрю выпуски Дудя.
Я не сильно ознакомлена с проблемой [давления на независимые СМИ в России], чтобы делать какие-то выводы. Полагаю, что в таких условиях работать тяжело, но нет легких путей, нужно прорываться.
Почему я выбрала журналистику? Это связано с экзаменами. В моей школе их проводили в конце восьмого и девятого класса в виде исследовательских работ. В проектах, которые мы делали, была как раз-таки вся журналистская «рутина». Поиск информации, написание заголовка, концепция и так далее. И мне это очень понравилось.
Например, на меня не то что бы повлияло, но так воодушевило, что в начале пандемии стремительно началась продвигаться платформа ТikTok, и уже сейчас на этом люди могут зарабатывать. Очень вдохновляет, что даже подросткам до 18 лет можно «строить» карьеру.
Из новостных изданий я читаю «Медузу"*, «Комсомольскую правду», слушаю подкасты TVS. Из журналистов меня привлекает Иван Сурвилло — корреспондент [государственной компании] RT и The Village. У Ивана есть свое «шоу» — «Интервью о личном», и это очень круто, что выпуски получаются уютными. Сурвилло узнает много информации, интересующей общество.
Есть темы, которые привлекают меня больше остальных. Например, субкультура хиппи. Многие негативно говорят о них, но грустно от того, что люди не видят плюсов, которые хиппи принесли (усилили): феминизм, пацифизм и идеи в мир моды и музыки.
Меня расстраивает, что СМИ приходится работать в условиях, когда их признают иноагентами, ибо с такой проблемой столкнулась «Медуза»*, которую я читаю. Теперь им каждую публикацию приходится помечать, что «данное сообщение (материал) создано и (или) распространено иностранным средством массовой информации, выполняющим функции иностранного агента, и (или) российским юридическим лицом, выполняющим функции иностранного агента».
На журфак поступал с чисто практической выгодой: научиться работать с видео, красиво и понятно писать тексты (и быстро, что тоже важно), а также найти ребят, с которыми могу свои задумки реализовывать. Я исключительно в музыкальную журналистику метил, поэтому и пишу почти исключительно о музыкальной индустрии. Будучи абитуриентом, переживал, что придется в университете только социальными темами заниматься, но, как оказалось, в вузе достаточно свободы, чтобы заниматься тем, что интересно.
Сначала планировал писать только рецензии, но в 11 классе прочитал новость о том, что в России массово запрещают концерты музыкантов. Примерно тогда и понял, что музыкальная журналистика, равно как и социальная, тоже своего рода «фронт», где есть необходимость защищать свободу. Только в социальной журналистике эта свобода вполне буквальная, а в музыкальной — свобода творчества.
О новостях социального характера обычно узнаю от Esquire или Тайги.инфо, о музыке читаю на The Flow. На YouTube смотрю «Вписку», читаю телеграм-канал Коли Редькина (один из ведущих шоу), подписан на Warhol, телеграм-канал [новосибирского музыкального журналиста] Александра Морсина. «Вписка» делает сейчас, на мой взгляд, самые качественные интервью с популярными музыкантами: обилие локаций и интересных вопросов, которые помогают посмотреть на гостей с другого ракурса. Морсину, как и ряду других музыкальных журналистов, сегодня удается реально интересно писать о музыке (старой, новой — без разницы). А сам я о музыке решил писать благодаря Энтони Фантано — одному из самых популярных музыкальных журналистов в США.
Еще мне очень нравится читать сайт Genius, который, к слову о «свободе творчества», не так давно был заблокирован. Наверное, как и не одну сотню журналистов, меня боле всего волнует проблема давления на свободу творчества/слова/самовыражения.
Признание СМИ иноагентами — плохо и грустно. Тут другой вопрос: а для кого это стало новостью? На журналистику в России давили «важные люди в пиджаках» еще до того, как я родился. Когда планируешь заниматься журналистикой, должен знать, что «Проект» уже прикрыли, а до того, что тебе дорого, что ты любишь, даже, может, и до тебя самого тоже очередь дойдет.
Когда-то я задавал вопрос о том, как работать в нынешних условиях в интервью с Александром Морсиным, он сказал, что независимые СМИ все или почти все вытолкнут из легального поля. Конечно, многие журналисты после этого пойдут пиарщиками, однако те, кто жить без журналистики не смогут, будут развивать новый вид журналистики — «партизанскую». Мне кажется, второй тропинки развития событий нет.
Издание «Холод» запустило флешмоб #запрещенная_профессия, в которой журналисты рассказывают о том, как начинали работать и на их работу повлияли новые репрессивные меры в отношении СМИ.
* (По версии Минюста РФ, является СМИ, выполняющим функции иностранного агента, что мы обязаны указывать по запретительным законам)
© 2024, «Новости на вечер». Все права защищены.
При копировании материалов открытая для поисковых систем гиперссылка на ukkbs.ru обязательна. * 
* XML, HTML